Черный лебедь

Себастьяно не мог уничтожить содержимое чемоданчика. Документы, содержавшиеся в нем, были нужны, чтобы поддерживать расширившиеся связи организации. Он долго думал во время полета, что делать с ними, и решил довериться случаю. Этот серьезный и честный паренек встретился ему в подходящий момент. Что бы случилось, если бы он встретил кого-то другого из членов семьи? Кто-то на небе, видно, помогал ему в этом деле. Во всяком случае, теперь документы были в полной безопасности и могли быть легко востребованы в случае необходимости.

Одна только мысль тяготила его. Эстер и его дочь были так близко, а он не мог увидеть их.

— Дома все здоровы? — спросил он.

— Все в порядке, — ответил Эмилиано. — Даже мама, которая после рождения Лолы чувствовала себя неважно, сейчас здорова.

— А как Лола? — Голос Себастьяно слегка дрогнул.

— Вредная. Как и все малыши, — махнул рукой Эмилиано.

— А что делает папа?

— Клянет бумажные фабрики, которые создают ему проблемы с бумагой. А тетя Полиссена, — продолжал он, — наконец-то нашла себе возлюбленного. А мне разрешили одному ходить в кино.

Себастьяно поздравил его с этим достижением.

— В общем, мы договорились насчет нашей тайны?

— Никто никогда не узнает, что мы виделись, — уверил его мальчик. — А вы скоро вернетесь?

— Не знаю. Во всяком случае, запомни, — повторил Себастьяно, — если однажды кто-нибудь от моего имени придет за этим чемоданчиком, ты должен отдать его.

— Можете быть уверены, — пообещал Эмилиано.

Он помог Фабрицио вылезти из машины, снова посадил его на раму велосипеда и поехал к дому, не оборачиваясь.

По дороге он наклонился к малышу и сказал ему:

— Мы с тобой этого человека и эту машину никогда не видели. Ясно?

Фабрицио поднял на него огромные глаза.

— Клянусь, — торжественно обещал он.

Прежде чем направиться к себе, Эмилиано привел Фабрицио на кухню.

— Что ты устроил на этот раз? — всплеснула руками Джильда, увидев ссадину на коленке сына.

— Ничего страшного, — ответил тот. — Просто свалился с велосипеда.

Тем временем Эмилиано быстро привел себя в порядок и бегом спустился в столовую. Все уже были за столом. Он выдержал строгий взгляд отца, который молча укорял его за это неоправданное опоздание, и уселся на свое место.

Перешагнув порог тюрьмы Сан-Витторе, Пьер-Джорджо Комотти увидел человека в темном джемпере и коричневом костюме, который ждал его.

Прошло двадцать четыре часа с момента ареста. Рубашка его была разорвана, лицо осунулось, правый глаз заплыл — последствия допроса, которому его вчера подвергли. Сразу после этого комиссар полиции заявил: «Это еще цветочки. Вами заинтересовалась ОВРА. Так что наши методы вам еще покажутся лаской. Вас переведут в Сан-Витторе, в ведение политической полиции». Только тут журналист понял, что положение его гораздо тяжелее, чем он предполагал.

Но после перевода в Сан-Витторе, когда Пьер-Джорджо уже приготовился к самому худшему, его неожиданно отпустили.

— Я монсеньор Себастьяно Бригенти, — прошептал мужчина, подходя к нему. — Ничего не отвечайте. Не оборачивайтесь. Старайтесь вести себя как можно естественней. За нами наблюдают.

Комотти молча кивнул, точно выполняя распоряжения прелата.

— Садитесь в такси, — приказал Себастьяно.

Через четверть часа такси довезло их до Порта Венеция. В доме на углу виа Мальпиги была контора адвоката Аризи, где юрист ожидал их в опустевшем помещении. Служащие уже ушли. Полная темнота окутывала город, использовалась система затемнения от воздушных налетов.

Пьер-Джорджо шумно приветствовал друга, потом упал в кресло в кабинете.

— Мне кажется, я в раю, — сказал он.

— Это все очень относительно, — возразил прелат.

Инстинктивно Пьер-Джорджо коснулся синяка под левым глазом, облизал вспухшие потрескавшиеся губы.

— У меня, должно быть, ужасный вид, — сказал он.

— Эти следы исчезнут быстро, — утешил его Себастьяно, приближаясь к окну.

Слегка отодвинул занавеску и увидел человека, стоящего у подъезда.

— А вот тех будет потруднее устранить, — прокомментировал он, намекая на полицейскую слежку. — Они следят за нами, — пояснил монсеньор Бригенти. — А упорное присутствие полицейских означает, что они не теряют к нам интереса.

— Во всяком случае, — заметил журналист, — тот факт, что я не в тюрьме, — это просто чудо.

— Никакого чуда, — уточнил священник. — Просто своевременное вмешательство в подходящий момент и немного везения, — добавил он, отходя от окна. — Однако вы, к сожалению, определенно погорели, если говорить прямо. Полицейские глупы и неотесанны, но у них бульдожья хватка. Так просто они не отпустят добычу.

Пьер-Джорджо и сам сознавал ужасное положение, в котором он оказался, но перспектива скорого возвращения домой, где его ждала горячая ванна и крепкий сон в своей постели, приводила его в хорошее настроение.

Адвокат Аризи дружески хлопнул его по плечу.

— Лучше откажись от мысли вернуться домой, — посоветовал он, — по крайней мере, пока что.

— Сегодня утром, когда Анна Гризи была в моем кабинете, целая шайка этих специалистов обшарила твою квартиру. Они распороли даже матрацы, — пояснил адвокат.