Черный лебедь

— Если бы они нашли какие-нибудь документы, мы бы сейчас тут не говорили про чудеса, — закончил Себастьяне.

— Я никогда не держал их дома. Их забрали вы? — спросил Пьер-Джорджо, обращаясь к Себастьяне.

— Документы в надежном месте. К счастью для всех, — заключил прелат, собираясь уходить.

Он снова подошел к окну. Человек все еще стоял у подъезда.

— Есть способ выйти отсюда незамеченными? — спросил он.

— Со двора можно пробраться к соседнему дому. Оттуда можно пройти к служебному входу театра «Диана», — сказал адвокат.

— Тогда я попрошу вас подождать несколько минут, прежде чем выходить. Первым выйду я.

— Ты возвращаешься в Лозанну? — спросил Аризи.

— Вполне возможно, — уклончиво ответил Себастьяне.

— Сегодня ночью? — поинтересовался Комотти.

— Если бог позволит. Во всяком случае, как можно быстрее.

Пьер-Джорджо подумал о Швейцарии, как о далекой мечте, о тихом острове в военной буре. Он вспомнил, что еще не поблагодарил Себастьяно.

— Как я могу отплатить вам за то, что вы для меня сделали?

— Постарайтесь не совершать ошибок, — ответил прелат.

— Я с болью и горечью думаю о своем легкомыслии, — посетовал на себя Пьер-Джорджо. — Это могло стоить жизни многим людям.

— Но этого не случилось, — утешил его Себастьяно. — Хотя вполне вероятно, что ваш вероломный друг почуял что-то серьезное. И в подходящий момент попытался скомпрометировать вас.

Журналист опустил глаза и взглянул на запыленные носки своих туфель.

— Эта история уже закончена, — пробормотал он. — И других не будет, обещаю вам.

— В вашей личной убежденности я не сомневаюсь, — сказал Себастьяно. — Но, несмотря на благие намерения, мы не всегда можем совладать со своей природой, — печально заметил он.

И, пожав на прощание руки двум мужчинам, тут же вышел из комнаты.

1943 год СЕМЬЯ

Глава 1

Джанни Монтальдо с изумлением наблюдал за тетей Полиссеной и своим учителем, между которыми происходило нечто непонятное, что-то среднее между борьбой и игрой. Эта сцена и привлекала его, и в то же время отталкивала, как зияющая под ногами пропасть.

Тетя Полиссена стояла, прислонившись к одной из колонн беседки, а маэстро Гавацци, их строгий учитель, сжимал ее бедра и терся о них, словно это занятие было интересным и приятным. Сам Джанни в этом очень сомневался.

Из расстегнутой блузки Полиссены вываливалась ее огромная грудь, к которой маэстро Гавацци приникал с жадностью голодного младенца, в то время как рука его шарила под ее юбкой.

— Не надо, маэстро. Не сейчас, — не очень настойчиво протестовала Полиссена едва слышным задыхающимся голосом.

— Синьорина Полиссена, ваша чистота волнует мое сердце, поверьте мне, — шептал мужчина, не отнимая руку, которая все решительней действовала под юбкой.

— Вы говорите неправду. Вы лжец, — хныкала старая дева, защищаясь все слабее.

— Дайте мне хоть малейшее свидетельство вашего расположения, — просил Гавацци, свободной рукой расстегивая брюки и высвобождая из них нечто, что, по убеждению Джанни, мужчина никогда не должен показывать женщине.

Полиссена готова была уступить, но продолжала оказывать символическое сопротивление.

— Только один знак, — умолял маэстро, всовывая свою штуку под подол между голых ног Полиссены. — Я люблю вас, как никогда никого не любил, — задыхался он, судорожно двигая бедрами.

Джанни не способен был пошевелиться, охваченный необычным волнением, вызванным сценой, которую он наблюдал. Когда после нескольких конвульсий и стонов маэстро Гавацци оторвался от Полиссены и поторопился привести себя в порядок, в то время как она оправляла одежду, Джанни бесшумно отполз от кустов гортензий, росших у беседки, и со всех ног пустился домой.

Запыхавшийся, он вбежал в синюю гостиную, где Валли монотонно разыгрывала на рояле гаммы.

— Что я видел! — торжествующе крикнул Джанни.

Сестра презрительно передернула плечами и невозмутимо продолжала играть.

— Не видишь, что я занята? — бросила она, даже не обернувшись. — Уходи. У меня нет времени выслушивать твои глупости.

Но Джанни схватил ее за руку и так дернул, что девочка едва не свалилась с вертящегося табурета, на котором сидела.

— Ты с ума сошел? — взвизгнула Валли, освобождаясь от цепких рук младшего брата.

— Что я тебе скажу!.. — объявил мальчик и торопливо начал описывать все, что видел в беседке.

Его сбивчивый, но подробный рассказ дополнялся мимикой и возбужденными жестами.

— Пошли, — уговаривал он Валли, держа ее за руку и показывая в сторону беседки. — Пошли. Они еще там.

Валли не надо было просить дважды, когда дело касалось подслушивания или подглядывания.

— Вот они, — прошептала она, когда оба притаились за кустами гортензий.

Тетя Полиссена и маэстро Гавацци, прислонившись к колонне, страстно целовались в беседке, с восторгом только что пережитой близости.

— Это еще что, — прокомментировал Джанни. — Видела бы ты их раньше.

— Наверное, они занимались любовью, — прошептала девочка, которая с высоты своих одиннадцати лет считала себя всезнающей.

Джанни подозрительно взглянул на нее.

— Как это ты узнала, что они занимались любовью, если ты их не видела?