Черный лебедь

У Фабрицио был разбит нос, у Джанни проступал синяк под глазом, но оба вздохнули с облегчением. Если бы их здесь застал Эдисон, они бы не отделались так легко. Эмилиано, на их счастье, не стал вдаваться в причины конфликта, предполагая обычную мальчишечью ссору. Но если бы их застал отец, то было бы разбирательство по всем правилам и с последствиями, о которых лучше не думать.

Неудавшаяся коммерция Джанни так и осталась тайной мальчишек. Каждый из них, будучи лично замешан в ней, не был заинтересован в том, чтобы дело раскрылось.

Эмилиано вернулся обратно, предоставив братьев их незавидной судьбе: ожидавшему их серьезному выговору и справедливому наказанию за драку.

Он поискал Ипполиту в саду, где незадолго перед тем оставил ее, но девушки там не было. Его охватила глухая досада на этих мальчишек, из-за которых провалилась его попытка уединиться здесь с Ипполитой. Очень трудно было изолировать ее от многочисленных обожателей, которые повсюду следовали за ней. Капризная и надменная со всеми юнцами, которые своими неуклюжими и докучными ухаживаниями постоянно надоедали ей, с ним она была весьма снисходительна, ясно давая понять, что выделяет его из толпы поклонников.

В тех случаях, когда они оставались одни, она выкапывала особый интерес к Эмилиано и его семье. Об Эстер она отзывалась так: «Женщина очень красивая и высокого класса», а про Эдисона говорила, что «у него на лбу стигматы власти и успеха».

Эмилиано невольно улыбнулся этому преувеличению, этому чрезмерному вниманию к наследственному знаку Монтальдо на лбу, в конечном счете, простой и не очень заметной вмятинке, которую имел и он сам. Только у маленькой Лолы не было этого недостатка, который, скорее всего, проявится с годами и у нее.

Он охотно беседовал с Ипполитой, потому что, в отличие от других девушек, которые говорили только о нарядах и женихах, она интересовалась книгами и их авторами, фильмами и режиссерами, любила джаз и классическую музыку, с ума сходила по Гершвину и обожала «Звездную пыль».

Но самое главное, его привлекала рано расцветшая, очень женственная красота этой девушки, от которой он буквально терял голову. Эмилиано чувствовал, что его отчаянно влечет к ее нежному волнующему телу. Со свойственной ему книжностью восприятия мира он был совершенно убежден, что Ипполита скрывает в себе чувственность Эммы Бовари, Анны Карениной и леди Чаттерлей.

Решив во что бы то ни стало найти ее, Эмилиано смешался с толпой гостей, занятых светской болтовней во внутреннем дворике клуба, но скоро понял, что ее здесь нет. Он вошел во внутренние залы и, наконец, увидел ее. Ипполита стояла в группе девушек, где были также невеста и его сестра Валли. Они разговаривали вполголоса и смеялись, как заговорщики.

— Ну же, Мари Клер, расскажи, чем ты будешь заниматься ночью с Августом, — дразнила ее одна подруга.

— Я оскорбила бы твои невинные уши, если бы сказала тебе это, — возразила невеста насмешливым тоном.

— То, что она будет делать сегодня ночью, ничем не отличается от того, чем она занимается уже давно, — со скучающим видом прервала Ипполита.

— А чем ты занимаешься уже давно? — спросила Валли, глаза которой загорелись от любопытства.

— Скачет на своем жеребце, — сказала другая подруга, и все засмеялись.

— Это хотела бы делать любая из вас, если бы имела возможность, — не осталась в долгу Мари Клер.

Ипполита посмотрела на них с состраданием.

— Я нахожу эти разговоры глупыми и инфантильными. У вас безумное желание заниматься любовью, и в то же самое время вы этого страшно боитесь, — сказала она, поворачиваясь, чтобы отойти от них.

Эмилиано преградил ей путь на пороге, когда она собиралась подняться на второй этаж, где были залы для мужчин.

— Я искал тебя, — сказал он, схватив ее за руку.

— А я нет, — ответила Ипполита, холодно глядя на него, как на незнакомца.

В ее глазах мелькал странный блеск, от которого Эмилиано стало не по себе.

— Извини, я не думал… — пробормотал он, отступая.

Реакция Ипполиты привела его в растерянность.

Ипполита поспешно взбежала по лестнице. Она искала своего отца, но на верхнем этаже натолкнулась на Эдисона Монтальдо.

— Здравствуйте, — сказала она, улыбаясь ему.

— Здесь наверху никого нет, — заметил Эдисон. — Кажется, все спустились в сад.

Ипполиту ничуть не огорчило это известие.

— Тем лучше, — сказала она, подходя к нему. — Наконец-то мы сможем остаться одни.

— Одиночество иногда леденит, моя милая, — попытался он остановить ее.

— Но часто и возбуждает, — многозначительно заметила она.

Ее немного хриплый голос, учащенное дыхание и ослепительная юная красота ошеломляли его.

— Не лучше ли нам спуститься в сад к остальным? — предложил Эдисон неуверенно.

Ипполита приблизилась к нему, обвила руками его за шею и прошептала на ухо:

— Значит, ты и вправду меня боишься?

Эти слова вызвали у него напряженную и сладкую дрожь.

— Ты очень волнуешь меня, — признался Эдисон.

— Ты правда это чувствуешь? — спросила она, прижимаясь к нему всем телом и чувствуя, как растет его вожделение.

С большим трудом Эдисон одолел себя.