Черный лебедь

Это был убийственный аргумент против всех ее сомнений. И Женя его приняла. И поверила, что я люблю ее больше, чем Майю. Конечно же, она хотела бы, чтобы я вообще забыл о ней. Но как умный человек она больше не стала поднимать эту тему. А я потихоньку отдалялся от Майи, все сильнее прикипая к Жене. И в тот момент, когда Майя снова всплыла на моем горизонте, я был уверен, что ей ни за что на свете не удастся сбить меня с истинного пути.

5

Прошла зима, заканчивалась весна, не за горами летняя сессия, а затем и госы. Я только что вернулся с преддипломной практики. Май месяц, яркое и теплое солнце, вокруг юные дивы во всей своей красе — прочь зимние одежды, даешь короткие юбки и оголенные плечи. Впрочем, на проходящих мимо красоток я заглядывался скорее из эстетических соображений, нежели из похотливо-непотребных. Я любил Женю, и больше мне в этой жизни никто не был нужен.

Я серьезно смотрел в свое будущее. И так же серьезно относился к учебе. Хотя, казалось бы, зачем мне гражданская экономика, если во мне так сильно желание стать военным офицером. И я собирался им стать — если не в этом году, то уж в следующем точно. Буду служить, а Женя будет меня ждать. И совсем не так легкомысленно, как она ждала своего бывшего парня. Ведь его-то она не любила.

Мне нужны были гарантии на положительные отметки в зачетной ведомости. В своих знаниях я не сомневался, но тем не менее искал дополнительные возможности укрепить свои шансы на успех. Поэтому после занятий я начинал терроризировать своих преподавателей. То к одному на консультацию запишусь, то к другому. Пусть видят, как я переживаю за дело, пусть берут мои старания на заметку. Я только что отстал от заведующей кафедрой «Экономика промышленности». Это была довольно симпатичная женщина средних лет, молодящаяся, но с замашками старой девы. Ходили слухи, что она действительно в свои тридцать восемь лет до сих пор остается девственницей. Скорее всего, брехня, но ведь слухи на пустом месте не рождаются. У Валентины Марковны не было ни мужа, ни детей, никто и никогда не видел ее с мужчиной. Но это ее личное дело. Я и не думал к ней приставать, а она и не пыталась со мной заигрывать. Чисто творческая встреча. Хотя какое может быть творчество в экономике? Это ж сплошная нудистика. Но как бы то ни было, расставались мы с Валентиной Марковной с видимым чувством обоюдного творческого удовлетворения. Она делала вид, что рада за меня, хотя на самом деле думала о том, что ей уже давно пора быть дома. И я делал вид, что доволен уроком, хотя всей душой был в общаге, где сейчас меня должна была ждать Женя. Видно, я не успел стереть с лица печать этого самого удовлетворения, поэтому не избежал ехидного вопроса поджидавшей меня за дверью девушки.

— Ну и как Валь-Марковна, хороша?

Это была Майя. Только она могла спросить такое. Как всегда — во всей своей красе. В одном только дисгармония — фирменный джинсовый комбинезон должен был подчеркивать стройность ее чудной фигуры, но в нем она казалась какой-то расплывчатой. Хотя, в общем-то, смотрелась здорово.

— Тсс! — Я приложил палец к губам.

Мне вовсе не хотелось, чтобы Валентина Марковна стала свидетельницей столь идиотского допроса. Ведь она могла выйти из кабинета вслед за мной.

— Что, спит? — снова съязвила Майя. — Это как же ты уморил бабу.

Она говорила на ходу, потому как я стремительно шел по гулкому пустому коридору. От кабинета подальше уходил. И от самой Майи уходил. Уж очень она была хороша собой, чтобы оставаться бесстрастным в ее присутствии. А я должен был оставаться таким, чтобы держать ее на расстоянии.

Я шел, пока Майя не схватила меня за руку. Мне бы вырваться, но я остановился.

— Ну, извини, — виновато потупилась она. — Наговорила тебе черт знает чего.

— Ничего, бывает. Рад тебя видеть. Извини, мне пора.

— Куда ты так торопишься? К ней? — досадливо поморщилась Майя.

Конечно же, я понял, о ком идет речь.

— К ней.

— Лучше б ты с Валь-Марковной.

— Снова городишь какую-то чушь.

— Это от обиды.

— Как там твой Игорек поживает?

Этим вопросом я давал понять ей, что не чувствую за собой никакой вины. Ведь это она меня бросила этой зимой, но никак не наоборот.

— Поживает! — нахохлилась Майя. Глаза ехидно сузились, губы скривились в язвительной параболе. — Привет тебе передает. Но без денег!

— Это ты о чем?

— Ох! Ох! Как будто я не знаю, что ты меня ему продал!

— Идиотка! — выпалил я.

А ничего другого на ум и не пришло.

Я повернулся к Майе спиной и широким шагом направился к лестнице. Но она не собиралась меня отпускать. Побежала за мной, как нашкодившая собачонка. Снова схватила за руку. Пришлось остановиться.

— Извини! Я знаю, что Игорь мне наврал!

— Твой Игорь — урод! Потому и наврал. А ты дура! Потому и поверила! Передай этому выкидышу, пусть держится от меня подальше. А то ведь язык вырву!

— И правильно сделаешь!

— А тебе бы уши надрать. Нашла кому поверить.

— Но ведь поверила, — с горечью во взгляде развела она руками. — Потому что дура. А передавать я ему ничего не стану. Между нами все кончено!