Черный лебедь

— А как фонарь под глазом потухнет, — решил я. — Только одно условие — в магазин сами ходить будете.

— Может, все-таки поспешим?

Мое тревожное состояние передалось ей. Но сам я уже ничего не боялся. Пока я дома, никто не посмеет войти сюда. Любого на части порву.

— Поспешим, — кивнул я и весело добавил: — Не торопясь.

— А в Москве у меня квартира, — не сдавалась Женя. — И там никто не будет мешать.

Нетрудно было понять ее намек. Не скажу, что мама и сестра нам очень мешали. Но все же мы с Женей не могли чувствовать себя здесь свободно. А в отдельной квартире мы могли делать что угодно. Хоть голышом ходить. Между прочим, это интересно. У Жени великолепное тело, и было бы в высшей степени волнительно, если бы она ходила по квартире голышом. Заходит на кухню, надевает передник на голое тело, становится у плиты, а тут я — весь такой озабоченный.

— Тогда едем.

— Когда?

— Послезавтра утром.

— Тогда на послезавтра я вызываю такси.

— Ну, если тебе не трудно.

— Мне ничего не трудно. Мне трудно без тебя, а с тобой все легко, — мило улыбнулась она.

И прижалась ко мне — такая любимая, такая родная.

В тот вечер мы пили вино — сначала за общим столом, затем переместились в комнату, где нас никто не мог потревожить. Пили вино, занимались любовью. Это была идиллия, которую хотелось растянуть на целую вечность. Успокоились мы лишь за полночь, и я уснул в ее объятиях крепким сном младенца.

Потом был день, в течение которого я ни разу не покинул квартиру. Только Женя пару раз сходила в магазин. А ночью мы снова пили вино, снова страстно любили друг друга. Закончили мы до полуночи. И я опять, как вчера, провалился в глубокий сон.

8

Проснулся ночью от удара о пол. В первый миг решил, что сам упал с постели. Но еще до того, как открыть глаза, понял, что связан по рукам и ногам. И рот заклеен какой-то гадостью. Я хотел лечь на спину, но чьи-то сильные руки удержали меня и оставили лежать на животе.

— Пустите, скоты, пустите, — хрипела Женя.

Я понял, что случилось непоправимое. Все-таки организовал Игорек нападение на квартиру. И не побоялся, гад, моего присутствия. А чего бояться? Меня связали, пока я спал. Как какого-то барана связали. А разве ж я не баран, если позволил бандитам беспрепятственно вломиться в свою квартиру. Как они это сделали? Каким ключом воспользовались? Скорее всего, отмычкой.

Послышался глухой стук, и Женя замолчала. Ударили ее, а может, даже убили. И мама моя в руках бандитов, и сестра. Они тоже могут пострадать. За себя я нисколько не переживал. И о сокровищах думал мало. Лишь бы только с родными ничего не произошло. Лишь бы Женя осталась жива.

Из коридора донесся приглушенный голос:

— Игорь, все путем!

— Урод! Зачем по имени?! — зашипел на своего подопечного Игорек.

Это был он, никаких в том сомнений. Я не мог его видеть, и голос у него неестественный от злобы. Но это был он.

— Тут целый баул! Золотой!

— Уходим!

Человек, удерживающий меня в неудобном положении, поднялся. Увы, в отличие от него я на ноги встать не мог. Руки стянуты чем-то крепким за спиной, на ногах путы. К тому моменту, как я смог перевернуться на спину, чужаков уже не было в доме. Игорек и его прихвостни ушли. И унесли с собой все наши сокровища. Но зачем они тогда оставили меня в живых? На что рассчитывали уроды? Может, они думали, что я не смогу развязаться и подохну от голода?

Но я смог развязаться. Почувствовал, что материал, которыми были связаны мои руки, можно растянуть. Правда, мне понадобился целый час, а то и больше, чтобы растянуть его и освободить руки. Это был самый обыкновенный ленточный лейкопластырь. Им же была связана и Женя. Она была жива. Только на лбу надулась большая шишка. Маму и сестру я обнаружил в гостиной. Они обе лежали на полу, связанные по рукам и ногам. И рты заклеены пластырем.

Преступники никого не убили, никого не изнасиловали. Но рюкзак с золотом и ларец с драгоценностями исчезли.

Мама расплакалась сразу же, как я снял с нее путы.

— Прости, сынок! Это я сказала им, где золото! Они сказали, что убьют Лену.

Теперь я понял, почему бандиты не пытали меня. Еще до этого они разобрались с мамой. И, судя по всему, в тот момент, когда она рассказывала им про тайник на балконе, я уже лежал на кровати связанным. Это потом меня уже столкнули. Как же так? У меня обычно чуткий сон, а тут проспал такой момент. И вчера спал как убитый, и сегодня. Этому, конечно, было объяснение — в постели с Женей я умаялся, расслабился. Да и вино мы с ней пили. Но это объяснение ни в коем случае не оправдывало меня.

— Да черт с ним, с тем золотом, — махнул я рукой. — Лишь бы вы были живы.

Все были живы, и меня, конечно, это радовало. Но холодная рука отчаяния крепко держала за горло.

— Это Игорек, — глядя на Женю, сказал я.

— Надо звонить в милицию, — решила она.

Пришлось ее останавливать.

— Не надо! Нельзя про золото говорить. Нас тогда самих арестуют!

Как ни крути, а мы совершали противоправное деяние, укрывая у себя дома драгоценный клад. В милиции нас не поймут, а прокурор еще и упечет через суд.