Черный лебедь

Воздух кончился, Вселенная исчезла, весь мир растворился, оставив только их двоих. Несмотря на ограничивающие его движения руки девушки, он не выдержал и, достигая пика, подался вверх, пронзая острым наслаждением и ее женскую суть. Резкая боль компенсировалась неизведанным до сих пор состоянием безумного счастья, эйфории….

Анна тихонько забилась ему в подмышку, аккуратно положила руку на живот, боясь причинить боль.

— Ань, ну вылезь, пожалуйста. Я ж не дотянусь до тебя. Потом скажешь — сделал свое дело и захрапел, — жалобно попросил Глеб.

— Ну, это кто еще сделал, — как маленькая хулиганка, подначила девушка. — Я так соскучилась по твоему телу, а здесь я вся в тебе.

Глебу тоже хотелось обнимать свое сокровище, поэтому он, кряхтя, повернулся на бок и, тронув проказницу за нос, положил руку ей на талию.

— Люблю тебя!

Анна зажмурилась от счастья. Звонкое, как клятва:

— Люблю тебя!

— Я боюсь, теперь мне придется называть тебя «Моя госпожа», — скривившись от боли, пошутил он.

— Почему госпожа вдруг?

Штольцев прикусил язык, не желая выяснять, каков объем познаний о девиациях в межполовых отношениях в этой хорошенькой головке.

— Спи давай!

— Нет, госпожа, так госпожа! Когда ты еще такое предложишь? — развеселившись, Анна принялась доставать своего обычно сдержанного и почти сурового мужчину. — Так что я должна сделать, чтоб еще раз это услышать?

— Еще раз проявить инициативу! — как сытый кот, улыбнулся он.

— А, это когда делают больно, чтоб стало приятно?

— Фу, Анна Викторовна, откуда у вас такие познания? — пряча озорных чертиков в глазах, строго спросил он.

— 50 оттенков серого…, — покаянно призналась девушка. — Я хоть и росла в оранжерее, но общалась с коллегами и интернет у меня был. Так что простите, мой полицейский нравов — успели испортить.

— Не прощу! Придется тебя наказать! Вот погоди, ребра срастутся, будешь пощады просить у меня!

— Ага, — хмыкнула Анна. — Сейчас! Пока — то ты в моей власти! И поверь, я не упущу своего! — Она подхватилась и уселась на кровати, забыв, что ничего на ней нет, опять заставив Глеба сглотнуть слюну и закрыть глаза.

— Знаешь, как мне хочется потормошить тебя! Снова оказаться у тебя на руках! Почувствовать твою силу! Меня просто переполняет какой-то безумный драйв, которого я никогда в жизни не испытывала.

Штольцев, не открывая глаз, нащупал ее талию, огладил бедра, поднялся к груди, задержался, отпустил с сожалением и поймал ее руку.

— Все будет, — тихо, словно тайную информацию выдал. — Давай спать.

— Ну, спать, так спать, — нехотя смирилась разыгравшаяся, как озорной котенок, Анна.

Полностью поглощенные волшебством этой ночи, они все-таки затихли, однако переполнявшие их эмоции не отступали, и им не хотелось расставаться. Ведь еще не придумали такого устройства, которое позволяло бы видеть один сон на двоих, быть вместе во сне. «Это как в могиле, где каждый одинок», — подумалось вдруг Глебу. Он вздрогнул от неожиданной и страшной в своей непогрешимости мысли. Тут же нагло начали втискиваться и другие непозитивные воспоминания. Как быть с детьми? Как узнать тайну своей любимой и не травмировать ее? Что значили слова — ребенок или брак.

— Ты меня не бросишь? — помимо воли вырвался у него вопрос. — Ты меня приручила, как дикого зверя, который теперь потерял все навыки вольной жизни.

— Я боюсь принести тебе несчастье, — Анне тяжело дались слова. — Женщины в нашем роду делают несчастными своих мужчин.

— Что за чушь, девочка моя! Ты мое счастье! И я не хочу слышать никакой ерунды насчет семейных проклятий. Забудь, как страшный сон. Я не смогу тебя разлюбить. Это невозможно в принципе. Как невозможно разучиться дышать.

Они ступили на тонкий лед. Пока можно отодвинуть решение проблемы. Утро вечера мудренее. Но и тянуть с этим долго нельзя.

Глава 35

Жизнь в молодой, хоть и не зарегистрированной в актах гражданского состояния, семье бурлила.

Анна загорелась идеей открыть частную балетную школу, благо опыт у нее был достаточным. А учить детей танцевать ей всегда хотелось. И теперь у нее имелись достаточные средства. Как бы то ни было, нет худа без добра. Страшные дни, проведенные ею в нищенском обличье, а Глебом в застенке, принесли очень весомый бонус — она теперь могла распоряжаться своим наследством, как угодно. Кириллу грозил большой тюремный срок за его злодеяния. И в качестве мужа рассматриваться уже не мог. В завещании указано, что пункт о замужестве теряет силу только в случае смерти жениха или в обнаружении фактов недостойного поведения. Бедный папа. Он даже представить не мог, насколько недостойным оно может оказаться!

Осталось слетать в Италию (конечно, с Глебом! Без него она теперь и шагу не ступит) уладить формальности, проведать маму. Но пока любимый мужчина не в лучшей форме, нужно заняться подготовкой к открытию собственного дела — оформить пакет документов, подобрать персонал, найти помещение. И она с энтузиазмом окунулась в эти хлопоты, успевая накормить свою семью — Харитон тоже входил в нее — и поноситься по Москве, посидеть в интернете, отвечать на звонки.