Черный лебедь

Штольцев, нацепив бандаж, как бронежилет, тоже погрузился в работу, пропадая там целыми днями. Однажды он нарушил устоявшийся график и пришел к обеду.

Анна сидела за компьютером, когда услышала звук открываемой двери.

Родной голос.

— Проходи, не стесняйся. Теперь будешь жить здесь!

Харитон, сидевший у девушки на коленях, настороженно повел ушами. Не любил он сюрпризов. И кого это еще хозяин в дом притащил? Не пса ли какого-нибудь приблудного? Недовольно фыркнув, он пошел разбираться в прихожую.

Анна последовала за ним.

— Гриня! — Ахнула она. Хотела было полезть с объятиями, но вспомнила, что парнишка к ним не приучен. Ограничившись поглаживанием по голове и ласковой улыбкой, скомандовала:

— Сейчас в ванну, потом я тебе дам что — нибудь одеться, покормлю тебя, а Глеб Платоныч съездит в магазин за новой одеждой.

Гриня молча подчинился, но по его испуганному лицу было видно, что он отказывается верить в происходящее. Запах еды с кухни, чистая квартира, даже сортир приятно пахнет. И Анька живая, добрая, красивая. Он боялся, что все это в один миг растворится. Ведь с той помойки, где он жил, можно было уйти только вперед ногами.

Однако, сколько он ни щипал себя, прекрасная действительность не исчезала, а, наоборот, приобретала все более осязаемые якоря.

Несколько дней он обвыкался, пытался помочь Анне в домашних делах, чем вызывал неизменное умиление с ее стороны и одобрение со стороны Штольцева.

Но поскольку даже у кота был паспорт, то ребенку оформить бумаги нужно было и подавно. И тут возник ряд вопросов.

— Ань, а как мы будем свидетельство Гриньке делать?

— Употребим связи и деньги! — как прожженный делец, ответила она.

— Ты не поняла. В графу отец меня вписать не проблема. А вот что записать там, где мать? Ты же не можешь быть матерью человека, который моложе тебя всего лишь на несколько лет? Нет, ну есть там исключительные случаи в Африке, где десятилетние рожают. Но это же абсурд!

И в самом документе нельзя оставить прочерк в этом месте. По-моему, не бывает так, чтоб в графе мать было пусто. Или не знаю…

Они крепко задумались, понимая, что придется немало поломать голову.

Однако Гриня вскоре сам нашел способ разрешения проблемы.

* ****

— Платоныч! Возьми меня с собой на работу, — попросился Гриня.

— С чего это? — спросил Глеб. Анна начала готовить мальчишку к школе, и поэтому, несмотря на свою загруженность, утро посвящала ему.

— Да не, я потом наверстаю, просто очень хочется посмотреть на твоих работников. Может, и я ментом стану, когда вырасту, — Штольцев этим доводом был сражен и даже не заподозрил, что мотивы у просьбы были совсем другие. Которые вскоре и выяснились.

Полдня Гриня просидел тихо, как мышь, в уголке, терпеливо ожидая, пока Платоныч раздаст всем люлей, кому — то еще и с добавкой. С замирающим сердцем он наблюдал за своим уже кумиром. Благоговейно следил за всеми его жестами: как он крутит в руках карандаш, иронично вскидывает бровь, когда что-то его не устраивает, как уверенно посылает по телефону кого-то, причем использует для этого какие-то мудреные обороты, однако смысл понятен. «Жаль, что ваш отец не предохранялся», — тут Гриня прыснул со смеху, вызвав строгую молнию взгляда.

И только тогда, когда Штольцев выделил время для кофе, мальчишка осмелился затеять разговор.

— Платоныч! А ты и вправду такой крутой, что круче всех? — начал он издалека.

— Ну, на каждого крутого всегда находится тот, кто круче, — улыбнулся Глеб. — Но крутой.

— И все можешь? — Гриня преданно заглянул в глаза мужчине.

— Гриня, кончай с заездами, а?! Давай конкретно, в какой области я должен быть волшебником?!

Парнишка помялся, однако знал, что, сказав «а», нужно говорить «б». И набрав воздуха, выдохнул:

— Найди мою мамку?!

Штольцев на мгновение потерял дар речи. Определенно, сотрясение мозга привело к сбоям в его работе. Ему и в голову не пришло, что парнишка может оказаться не сиротой, и что у него теоретически могут быть вменяемые родители. От мысли, что он так дал маху, ему стало не по себе, и он едва не поперхнулся кофе. Но это дало передышку и возможность собрать все соображения в кучу.

— Гринь, а тебе что, плохо с нами? — пристально глядя на мальчишку, спросил он. — Я не лучший папаша, но мужиком вырастешь точно. А жалеть и защищать от моего произвола Аня будет. Что не так?

— Анька. Аня, — быстренько поправился он, — классная. О такой мамке можно только мечтать. Но как только она твоего родит, ей точно будет не до меня.

— Малец, ты вот соображаешь, что говоришь? В-первых, … — Глеб еще не знал, какие он доводы собирается привести, как вдруг его, словно током прошила догадка. Но, еще не веря в нее, не зная, как относиться, он решил внести ясность. — А с чего ты взял, что мы собираемся детей заводить?

— Ну не собирались бы, так и не завели бы. Или ты чо думаешь, я совсем дурак, по-твоему?

Глеб чуть не застонал. Уж кто из них дурак, так это он сам. Полный! Непроходимый! Круглый!!! Какой еще неизвестно.