Черный легион

Для Брандта не было новостью, что Гиммлер недолюбливает рейхсмаршала. Краем уха он уже слышал, как Гиммлер называл его именно так, королем спекулянтов. Однако в разговоре с ним рейхсфюрер употребил это презрительное прозвище впервые.

– Трудно сказать, господин рейхсфюрер. Насколько я понял, господин Геринг был бы рад, если бы вы нашли возможность навестить его на вилле Каринхалле.

– В связи с чем?

– Об этом господин Геринг предпочел не распространяться, – с чувством ущемленного достоинства ответил Брандт. Его всегда глубоко оскорбляло любое неуважение к шефу. – Следует полагать…

Не дослушав его, Гиммлер положил трубку. Сейчас ему было совершенно безразлично, что там полагает по поводу звонков Геринга его порученец.

«Постой, звонок Геринга? – неожиданно осенило рейхсфюрера. – Бывшего президент-министра Пруссии, а ныне опального маршала авиации? Именно в то время, когда меня усиленно вербует министр финансов Пруссии. В этом должна прослеживаться определенная связь. Так-так. Это уже интересно. Неужели за спиной Попица и других заговорщиков стоит маршал Геринг?»

26

Сразу же после беседы с Конрадом Курбатов собрал группу. Совещание проходило в обнесенном высокой каменной оградой доме Адмирала, больше похожем на пограничный форт, чем на обычный жилой дом. Единственное, что в нем забыли предусмотреть, так это бойницы. Зато сама ограда была густо обсажена деревьями и кустарником, которые прятали от глаз людских и ее, и крышу дома.

Однако никакая обособленность усадьбы, никакие предосторожности не могли долго скрывать появление на окраине городка довольно большой группы военных, не могли не вызвать интереса к внезапно появившимся чужим людям. Поэтому надо было решать, как действовать дальше. А главное, выяснить отношение бойцов к предложению германской разведки.

Уже все собрались, но Курбатов еще несколько минут молчал, глядя в полуоткрытый зев печки, словно силой взгляда пытался разжечь в ней успокоительно-согревающее пламя. Он прикидывал, как бы получше выстроить эту беседу. Подполковник понимал, что разговор предстоит трудный, а многое зависит даже от того, какими словами он начнет его.

Но призошло неожиданное. Поняв, что пауза затягивается, штабс-капитан Иволгин вдруг поднялся.

– Позвольте, господин подполковник.

Курбатов удивленно взглянул на него и молча кивнул.

– Насколько мне известно, мы, точнее, лично вы, князь Курбатов, намерены идти к границам Германии.

– С некоторых пор я и не скрываю этого, – откинулся на спинку стула Курбатов. – Вас что-то смущает в этом намерении, господин штабс-капитан?

– Ровным счетом ничего. Но позволю себе заметить, что лично я не получал задания пробиваться к немцам. И не чувствую особого желания оказаться хотя бы на время в рядах немецкой армии.

– Нам этого пока что не предлагали.

– Но важен принцип.

– Деникин тоже заявил Гитлеру, что не намерен быть союзником Германии в борьбе против России, пусть даже красной. Вы – последователь генерала Деникина. Мне это известно. Что дальше?

Иволгина удивило, что его слова совершенно не насторожили Курбатова, не вызвали у него раздражения. Наоборот, князь ободряюще улыбался ему.

– Простите, господин подполковник, – голос Иволгина тоже стал мягче. – Я готов выполнить любой ваш приказ. Но лишь на территории России. Мы пришли сюда, чтобы сражаться, и, если суждено, умереть…

Иволгин неожиданно замолчал, не зная, что следует говорить в таких случаях дальше.

– Ладно, штабс-капитан, не будем состязаться в красноречии, – пришел ему на помощь Курбатов, выждав еще несколько секунд. – Тем более что оратор я такой же бездарный, как и вы. Хотите остаться здесь? Попытаться поднять восстание? Создать «заволжскую», или, как она там будет называться, освободительную армию?

Иволгин покосился на товарищей. При всем его непомерном честолюбии представать перед ними несостоявшимся Наполеоном или Стенькой Разиным ему не хотелось.

– Нет, я спрашиваю совершенно серьезно. Не следует искать в моих словах какой-либо иронии. Я тоже думал над тем, не остаться ли мне в этих краях еще на какое-то время. Не создать ли между Волгой и Уралом отряд, к которому потом потянулись бы с востока Семенов, с запада – Власов?

– Но вы… все же не решились на этот шаг, – упрекнул его Чолданов.

– Похоже, что нет.

– Жаль. Путь, пройденный нами от Сунгари до Волги, убеждает: здесь вы принесли бы намного больше пользы, чем в Германии.

– Возможно, возможно. Правда, у генерала Семенова на этот счет иные соображения.

– В интересах командования армии, – с важностью заметил подпоручик фон Тирбах.

– Если я верно понял, вы намерены остаться вместе со штабс-капитаном, – сказал Курбатов.

– Так точно-с, – признал Чолданов.

– Чудесно. Именно об этом я и хотел просить вас. Заметьте, не приказывать, просить.

Иволгин и Чолданов переглянулись. «Что-то подполковник темнит», – было написано на лицах обоих.

Но вместо того чтобы и дальше выяснять отношения, Курбатов в нескольких словах пересказал им свой разговор с Конрадом. Идея немцев заинтересовала обоих.