Черный лис. Том 2

— Я не имею права, — слова давались с большим трудом. В горле образовался комок из рыболовных крючков, который я никак не мог проглотить. — Забыть о том, что это не моё тело, не позволит Кодекс. Первая директива: Посланник не является хозяином тела. Посланник обязуется заботится о теле реципиента, и вернуть его неповреждённым. В случае аварии реципиенту будет выплачена компенсация, достаточная…

— Остановись, — сказал По. — Отгадай загадку: выглядит, как панда, пахнет, как панда, и мурлычет, как панда. Кто это?

— Э… Панда?

— Нет! Робот-нянька в виде панды. Настоящие панды не мурлычат. И вообще довольно глупые создания… Но дети будут ВЕРИТЬ, что робот — настоящий зверь. Потому что он ведёт себя, как панда.

— Интересная у тебя загадка.

— Сам придумал.

— Значит, по-твоему, я должен поверить в то, что я — Владимир Антоку.

— Да верь во что хочешь. Хоть в Санта-Клауса. Главное, перестань думать, что это — не твоё тело. Твой разум выбрал именно его — для того, чтобы воплотиться в нашем мире.

— Я не понимаю, как это могло быть. Я не знал о Тикю ровно до того момента, как метасендер вычислил, куда отправился Шива.

— Ты же встретил своё тотемное животное, верно?

— Лис? Ты говоришь о лисе?

— Встретить своё тотемное животное — это Карма, — сказал пацан. Голос его звучал удивительно по-взрослому. — И теперь ты должен принять его, сделать неотъемлемой частью своей сущности. Это Предназначение. Тогда ты сможешь выполнить то, что задумал. А это уже — Судьба.

Мальчишка погладил меня по голове, зачем-то вытер руку о штаны, шмыгнул носом, и пошел к двери.

Если честно, он не сказал мне ничего нового. Где-то в глубине души я и сам понимал, что проблемы со здоровьем у меня из-за того, что невозможно устранить разлад между телом и разумом. Дело было в другом: я абсолютно не понимал, как это исправить. Директивы впитывались Посланниками на клеточном уровне. Считалось, что мы просто не можем их обойти…

— Ах да, забыл сделать самое главное, — смешно переваливаясь на пухлых ножках, мальчишка вернулся.

Ничего не говоря, он торжественно возложил обе ладошки мне на грудь, а затем крепко зажмурился.

Всё лицо его участвовало в процессе: веки сомкнулись настолько плотно, что пошли складками. Щеки надулись, губы стянулись в ниточку.

— И-и-и-Х! — выдохнул пацан, а потом открыл глаза и отряхнул руки так, словно к ладоням пристали крошки. — Ну, вот и всё. Ты здоров.

— Здоров? — я ничего не почувствовал. Ни жара, который сопровождает работу с Эфиром, ни ледяного холода. Я вспомнил, как меня лечила пожилая целительница на Сикоку: ничего похожего сейчас не было.

— Сними бинты, — и мальчишка, подмигнув, вновь затопал к двери. — Давай, снимай. Нечего разлёживаться.

Я потянулся за ножницами. Они лежали на столике рядом, словно ждали именно этого момента. Сделал один надрез, другой… Остальное разодрал руками и отбросил ненавистные тряпки в бурых пятнах.

ПОД БИНТАМИ БЫЛА АБСОЛЮТНО ГЛАДКАЯ, ЗДОРОВАЯ КОЖА.

Глава 15

Лимузин Соболева подвёз меня к самому крыльцу. За рулём был Колян — только ему князь доверял настолько, чтобы выпустить драгоценного, чудом выжившего наследника из Каховки.

Посмотрев в окно и прочитав адрес, я удивился. И насторожился.

В конце концов, именно Колян должен был охранять меня во время злополучного бала…

— Лубянка-38, - сказал я вслух, обращаясь к телохранителю. — Разве не здесь находится резиденция ордена Четырехлистного Клевера?

— КИБ делит с ними здание, — пояснил Колян. — Пару лет назад у ордена ещё был свой замок — крепостные стены, ров, всё остальное. Но по личному распоряжению Государя, им пришлось «переехать» на Лубянку, под крылышко к мадам Салтыковой.

Ясно. В собственном замке Бестужев чувствовал себя эдаким королём в своём личном королевстве. И дальновидный Святослав сделал «ход конём» — лишил магистра главного преимущества.

Но даже близкое соседство с мадам Салтыковой не помешало графу строить козни. А может, и подстегнуло: Бестужев мечтает вернуть былое могущество. И в последнее время действует очень жестко.

На высокое крыльцо вышел человек в военной форме. Капитан, судя по нашивкам.

— Это за тобой, — пояснил Колян. И точно: человек подошел к лимузину и открыл дверь с моей стороны. — Я буду туточки, — сказал телохранитель, чуть повернувшись назад и бросая многозначительный взгляд на капитана. — И еще… Не делай и не говори там ничего такого, чего не стал бы делать я. Лады?

— Спасибо, что подбросил.

Я выбрался на тротуар и впервые вдохнул московский воздух.

Пока я валялся в постели, наступило настоящее лето. Солнце жарило вовсю. Липы осыпали прохожих ароматной желтой пыльцой, над дорогой, над металлическим стадом автомобилей, реяло горячее облако из выхлопных газов и ругани водителей.

Мимо, по тротуару, независимо трусил крупный пятнистый пёс.

Капитан молча открыл передо мной тяжелую дверь.

В самом здании пахло картонными папками, серым солдатским сукном и чёрным чаем.