Черный номер один

— Ты не можешь бросить обучение сейчас, я знаю, что ты сможешь преодолеть свой блок, но ведь ты даже не пытаешься сделать это. Тебе нравится бродить по дорогам этого мира, ни о чём и ни о ком не думать, не смотреть в будущее. Что же ты за существо такое? Упрямое, глупое, эгоцентричное.

Его голос звучал угрюмо и обречённо.

— От глупого слышу, — тут же отозвалась я.

Наши отношения с Рю не сложились с самого начала. Чем дальше, тем больше он начинал меня раздражать. Я бы ушла от него подальше, но он помогал обходить стороной опасных тварей, с которыми мы ни за что бы не справились. Он добывал еду. Его чутье на врагов было безупречным, что не раз выручало нас в самых разных обстоятельствах.

— От тупого слышу, — огрызнулась я. Наши взаимоотношения с Рю не сложились с самого начала. Если честно, чем дальше — тем больше он начинал меня бесить. Его единственная польза заключалась в том, что он помогал обходить стороной тех опасных тварей, с которыми мы не могли справиться. Он очень тонко чувствовал присутствие вражеского духа, что не раз выручало нас в сложных ситуациях.

Лето казалось бесконечным, так же, как и счастье, что я существую, дышу, живу, радуюсь и могу бродить тут и там. Прямо как в мультике «С приветом по планетам». Золотистые невесомые солнечные столпы ниспадали на землю, согревая мою израненную душу. Иногда я забывала, что хочу домой, где бы этот дом ни находился. Почему моя душа была израненной? Потому что почти каждую ночь я видела сон с продолжением: в нём мы гуляли с блэкером, который объяснял мне теорию гравитации, теорию относительности, мы говорили о сингулярностях, о научно-техническом прогрессе. Он развлекал меня и заставлял смеяться. И со временем я начала желать остаться в этих снах. Я чувствовала комфорт и негу рядом с блэкером. Мне даже начало казаться, что именно здесь я на самом деле живая, а та, другая жизнь, реальность, бытие, просто тени на стене пещеры Платона. Во снах мы могли разговаривать бесконечно. Я потихоньку вспоминала прошлую жизнь, и всё благодаря блэкеру. Я вспомнила, как раньше слушала музыку целыми днями, вспомнила, как сходила на концерт блэкера. Но я не могла, как ни пыталась, вспомнить его имя, не могла разглядеть детали его лица, вспомнить очертания, что меня очень сильно расстраивало.

Из мира снов меня неизменно вырывал раздражающий строгий и злой голос Рю.

— Ты даже не пытаешься сосредоточиться. Витаешь в облаках. Не концентрируешься на своей энергии. Не стараешься стать сильнее, спокойнее, увереннее в своих силах. Что ты делаешь вместо того, чтобы медитировать? Сидя спишь и мечтаешь с идиотской улыбкой на лице.

— Ты задолбал! Сколько можно читать мне нотации? Лучше следи за собой, ящерица-полурослик.

— Драконы не ящеры, мы генетически больше схожи с…

— Да знаю я! С котиками и дельфинами. Ты это повторил мне уже 100 500 раз. Говоря по-чесноку, ты мне надоел. Какой из тебя фамильяр, если ты не можешь толком ничего объяснить, чтобы помочь мне в освоении этой вашей Айур.

— Я пытаюсь! Но тщетно. Твоя антипатия ко мне сильно мешает процессу. Ты никогда не слушаешь меня, не пытаешься желать большего и делать мои задания. Ты не доверяешь моему опыту. Зачем вообще так жить?

Рю побрел прочь от ручья, понуро опустив крылышки. На этот раз я забеспокоилась.

— Куда ты собрался?

— От тебя подальше, — уныло буркнул Рю, даже и не подумав остановиться.

Я не могу понять, что именно со мной не так. Но Айур не спешит открыться мне. Единственное, что я ощущаю после всех этих бессмысленных экзерсисов — мигрень. И прямо сейчас назойливый писк в черепе многократно усилился, да так, что я чуть не потеряла сознание от боли. В голове множилось, дробилось и билось шумное эхо, я начинала словно сгорать изнутри. Это происходило каждый раз, как уходил Рю. Я вдруг поняла, что всё это неспроста.

Я так сильно устала, что не осознавала свои действия. Я начала рассеянно водить пальцами по татуировке, а та внезапно вспыхнула, засветилась, и я почувствовала, как моё сознание начало растворяться.

Я бежала по лесу. Грациозно скользила между деревьями, двигаясь в темпе вальса. Под шкурой переливались и играли упругие литые мышцы. Я ощущала восторг от преследования жертвы.