Черный Новый год

Сон приходил болезненно, вспышками кошмаров. Влад ворочался на диване в гостиной, а в гудящей голове роились странные образы. Снежный голем. Нечто, стучащее в дверь мастерской. Безумный старик на улице и безумная старуха на кухне. И метель, стирающая привычный слой реальности, обнажающая иное, жуткое.

* * *

– Здарова, Влад! Ну, принимай добро, пока у меня машина не заглохла. Эй, братва, вносите.

Влад пожал ладонь старому товарищу. Порывисто обнялись. Саня не менялся – синий рабочий комбез, курчавая борода в пол-лица, запах перегара и заразительная белозубая улыбка.

– Опять накидывешь на работе?

– Святое дело, – рассмеялся тот. – По такой погоде дуба дашь, ежели не подзаправиться. Железного коня я ж заправляю? Заправляю. И себя, стал быть, не обижу.

– Главное, за руль не лезь. А то мало ли что.

– Обижаешь! У меня ж специально обученный человек для этого. Хотя я и сам ого-го, у меня даже штрафов никогда не было. Я этот, как его, Шумархер…

– Шумахер гонщиком был.

– Ну! Я как Шумархер, только, мля, наоборот, не превышающий, – заржал Саня. И, кивнув на пару работяг, спросил: – Куда ставить-то?

– Вон в тот угол несите.

Вместе с Саней Влад подошел к дальней части мастерской. Здесь хранились нераспакованные материалы, пылились необходимые для замены инструменты, банки с краской и важная мелочевка. Рабочие поспешно ставили коробки, Влад кивал утвердительно и пересчитывал товар.

– На, подмахни. – Саня протянул накладные.

Поставив подпись, Влад с удовлетворением огляделся.

– Похоже, все.

– Ща главное припрут. Обожди.

– Что главное? Я пересчитал уже. Все в порядке.

Саня передернул плечами. Кивнул на вновь звякнувшую дверь.

– Во, несут уже. Красотища.

Влад посмотрел на двух грузчиков, и у него отвисла челюсть. В мастерскую осторожно вносили памятник, который он не заказывал. Настоящее произведение искусства. Огромный, из белого мрамора, с выступающим из породы лицом. Бородатым лицом.

Когда безумно дорогую вещь поставили перед Владом, сердце его сжалось и после забилось, как сумасшедшее. Под бородой располагалась вставка из черного гранита для надписи. На выпирающей из мрамора голове была шапка. Губы портрета кривила страшная и неправильная улыбка, а глаза были огромными, как луны. Владу показалось, что эти глаза следят за ним, смотрят и запоминают. Он уже встречал такой взгляд – в детских подзабытых кошмарах, на лице умирающей от болезни бабушки. Словно бы сама смерть проникла в его мастерскую вместе с памятником.

– Я не заказывал, – сглотнул Влад. Хорошее настроение как ветром сдуло. – Сань, уносите его обратно. Я не…

– Ну, нет уж. – Саня помахал перед его носом накладными. – Сам подписал, слышь? Мне проблемы не нужны, мля. Все уже в курсе, что ты согласился. Я еще своим брехался – такая честь нашему Владику выпала. А ты щас че, заднюю включаешь?

– Да ты хоть понимаешь, кому этот памятник?! – гаркнул, не выдержав, Влад. Повернул к товарищу разгоряченное лицо и прохрипел: – Послушай, Сань. Я думаю, моя теща окончательно… того. Не знаю уж, как она это все провернула… Даже стыдно говорить, ей-богу! Представляешь, она… Про смерть Деда Мороза Женьке рассказывает. И мне уже все уши прожужжала. Про смерть гребаного Деда Мороза, Сань! Взрослая женщина, а вот ведь, принесла беду нелегкая…

– Ты не святотатствуй тут. – Саня брезгливо сжал губы и отступил на шаг. – Тебе такой шанс выпал. В историю войдешь. Если не испоганишь все.

У Влада закружилась голова, и он схватился за одну из коробок, чтобы не упасть.

– О чем ты? – спросил беспомощно.

– О том самом! – сплюнул Саня. – Такую возможность просрать хочешь. Но ниче, никуда не денешься.

– Ты перебрал, что ли? Или это она тебя подкупила? Сань, мы ж столько лет общаемся. Ну скажи ты мне, в самом деле. Зачем вы ей все подыгрываете?

– Да пошел ты! – Саня разгневанно зашагал прочь из мастерской, махнув своим, чтобы поторапливались.

Перед самым выходом обернулся и крикнул:

– Подкупили меня, мля… А я еще другом тебя называл!

Влад шагнул вперед. Он хотел все исправить: остановить, понять, задать необходимые и такие важные вопросы. Но тут заметил, что на стоящих позади Сани рабочих маски снеговиков. Они ведь заходили нормальными? С нормальными человеческими лицами?..

Дурнота накатила с новой силой, и Влад согнулся, слепо хватаясь руками за что попало. Когда он, дрожа, опустился на стул, а в голове прояснилось, мастерская уже опустела. Только мраморные глаза следили за ним, пробуждали старые страхи и отвратительные воспоминания.

Влад на негнущихся ногах приблизился к памятнику и встал напротив. Вспомнил женщину без ногтей, поминки, старика, перебирающего ледышки.

– Никогда в жизни я не сделаю этого, ясно? – сказал с вызовом, плохо соображая, что происходит. Безумие билось рядом, накатывало волнами, старалось поглотить. Пальцы предательски задрожали, но усилием воли Влад заставил себя успокоиться. – Кто бы тебя ни прислал… Я никогда не выбью эту чертову надпись!

Он уже кричал, не в силах сдерживать напряжение:

– Пусть весь мир подавится, понял, ты, чудик?! Ты – сказка! Ложь! Выдумка! Тебя не было и никогда не будет!