Черный Новый год

Домой… Влада вдруг осенило: Женька! Вспомнился вчерашний разговор, данное обещание, каток и сахарная вата. А еще голос дочери, который украло чудовище. И конкретные слова.

«Мне страшно».

Влад выскочил из бара и бросился прочь, падая, спотыкаясь и молясь всем богам, чтобы не опоздать.

* * *

Комната Женьки была пуста. Через настежь открытые окна проникал снег, на ковре можно было различить следы чужих башмаков. На подоконнике стояла большая банка из-под варенья.

– Он всегда обещал вернуться, – сказала Майя Павловна из-за спины, – но теперь, Владушка, все по-другому. Без Деда-то.

Морозный воздух резал легкие, глаза щипало.

– Как… – Влад запнулся. – Почему вы ничего не сделали?

– Зачем?

Влад сжал кулаки, процедил сквозь зубы:

– Она ведь ребенок. Внучка ваша. Как вы могли прос…

– А ты старших уму-разуму не учи! Ишь, нашелся учитель тут! Ты сам-то где был, а?

Майя Павловна пробурчала что-то себе под нос, вздохнула и продолжила более разборчиво:

– Да и Женька теперь сама по себе. Как и остальные. Изменения, их же невооруженным глазом видать. Дети, Владушка, в чудеса верят, в волшебство. Живут этим. А когда чудеса умирают, какое ж это детство? Без Деда все сломалось, поменялось все. Никаких больше чудес.

– Что ты несешь, дура старая?! – Влад обернулся к теще. По щекам потекли слезы. – Да я тебя сейчас в это самое окно выброшу!

В комнату вошли Степаныч и братья Сизовы. За ними еще кто-то из соседей – Влад уже не разбирал, у него все плыло перед глазами. Ясно заметил только одно: среди визитеров были Снеговики.

– Так ты и не смирился, Владушка. Не поверил. Ох, за что мне все это на старости лет-то… Ну ничего, поверишь, когда Деда проводим и сами в землю уйдем.

Влад зверем рванулся вперед и повалил тещу на пол.

– Где Женька?! Что ты наделала, сука полоумная?! – Пальцы сдавили морщинистую шею. – Что ты…

Его ударили, потом еще и еще, выбили воздух. Что-то хрустнуло, комната стала вращаться, пол с потолком поменялись местами. Влада схватили под руки и вытащили на лестничную площадку. Вышвырнули из собственного дома, как приблудившегося пса.

Влад попытался встать, но в боку закололо. Руки дрожали, губы не хотели выплевывать слова. Было очень холодно. На ступеньках лежал слой снега, с потолка свисали сосульки. Пахло хвоей, мандаринками и разлитым алкоголем. Этажом ниже пели «Ой, мороз, мороз».

– Это же бред какой-то… – наконец сказал Влад, вытирая кровь с лица. – Что происходит?

– Мороз крепчает, – ответил Степаныч. – Так что не дури, сосед. Делом займись.

Он сплюнул на пол и вернулся в квартиру. За ним последовали и другие. Влад остался один.

Зима продолжала пожирать подъезд, от соседей доносились рыдания и песнопения. Влад с трудом поднялся и заковылял в сторону лифта. Обернулся к двери в последний раз. Глазок не светился, а значит, из квартиры за Владом наблюдали.

Он вышел из подъезда и тут же попал под обстрел снежками. Местная детвора со смехом бросилась врассыпную. Один из мальчишек подволакивал ногу, двое других были без курток и шапок. Из взрослых рядом Влад заметил только старика на качелях – тот раскачивался что есть сил и хрипло хохотал.

«Это все понарошку, не по-настоящему», – билась в голове спасительная мысль, но Влад понимал, что происходящее реальнее некуда. И Женька действительно пропала.

В полиции с ним даже разговаривать не стали. Сказали только, чтоб не тянул с гравировкой, а то похороны скоро. Деда надо уважить. Похоже, о Владе и его миссии в городе знали все.

Будто в трансе, он блуждал по улицам, не понимая, что делать дальше. Иногда среди толп скорбящих он встречал ребятишек, на которых теперь всем было плевать. А еще полубезумных стариков, не выпускающих из рук детские игрушки. И, конечно, всюду были Снеговики.

Когда ноги сами принесли Влада к родному подъезду, у него созрела идея. Он ухмыльнулся, подумал пару секунд, а потом отпер дверь магнитным ключом. Пока лифт поднимал его на последний этаж, по телу электрическими разрядами бежали мурашки. Влад принял окружающее безумие, но теперь ему было плевать.

Логово того, кто живет на крыше, было построено из коробок. Внутри на лежанке из газет Влад нашел все те же трехлитровые банки с остатками варенья, фантики от конфет и гору мягких игрушек. Откопав в ней плюшевого кота Матроскина, он прижал его к груди, как старого доброго друга. Как последнее связующее звено с дочерью.

Снаружи раздались взрывы фейерверков, и Влад выбрался на воздух. Всюду кружили хороводы снежинок, над головой завывал ветер, и в вое этом чудился звук работающего пропеллера. Влад смотрел в накрывшую город черноту, в пробивающиеся сквозь нее вспышки света, в снежную рябь, похожую на рой насекомых, и чувствовал, как подступает истерика.

Он подошел к краю крыши. Раскинувшаяся внизу темнота манила, словно засасывала, поглощала без остатка. Ноги подкашивались. В голове крутились безумные мысли в духе того, что происходило вокруг. Если спрыгнуть, может ли метель унести его прямо к дочери, где бы та ни была? Или все закончится замерзающим у подъезда трупом, до которого никому нет дела?