Черный обелиск

– Но не заплатила за него. Забудьте об этом. Ведь он же вам теперь не нужен.

– Она его купила, – угрожающе настаивает фельдфебель. – Есть свидетели. И не вздумайте увиливать! Говорите – да или нет?

Георг смотрит на меня.

– Так вот: ваша жена не то что купила памятник, а, скорее, приценялась.

– Да или нет?

– Мы так давно друг друга знаем, господин Кнопф, что можете забрать его, если хотите, – говорит Георг, желая успокоить старика.

– Значит, да. Дайте мне расписку. Мы опять переглядываемся: эта развалина, этот пришедший в негодность вояка быстро усвоил уроки инфляции. Он хочет взять нас наскоком.

– Зачем же расписку? – говорю я. – Уплатите за памятник, и он ваш.

– Не вмешивайтесь, вы, обманщик! – набрасывается на меня Кнопф. – Расписку! – хрипит он. – Восемь миллиардов! Сумасшедшая цена за кусок камня!

– Если вы хотите получить его, вы должны немедленно уплатить, – говорю я.

Кнопф сопротивляется героически. Лишь через десять минут он признает себя побежденным. Из тех денег, которые он отобрал у женщин, старик отсчитывает восемь миллиардов и вручает их нам.

– А теперь давайте расписку, – рычит он. Расписку он получает. Я вижу в окно его дам, они стоят на пороге своего дома. Оробев, смотрят они на нас и делают какие-то знаки. Кнопф выкачал из них все до последнего паршивого миллиона. Он наконец получает квитанцию.

– Так, – говорит он Георгу. – А сколько вы теперь дадите за памятник? Я продаю его.

– Восемь миллиардов.

– Как? Вот жулик! Я сам за него заплатил восемь миллиардов! А где же инфляция?

– Инфляция остается инфляцией. Памятник стоит сегодня восемь с половиной миллиардов. Восемь – это покупная цена, а полмиллиарда мы должны заработать при продаже.

– Что? Вы мошенник! А я? А где же мой заработок на этом деле? Вы хотите его прикарманить? Да?

– Господин Кнопф, – вступаюсь я. – Если вы купите велосипед, а через час его снова продадите, вы не вернете себе полностью покупной цены. Так бывает при розничной торговле и при оптовой – словом, со всяким покупателем; на этом зиждется наша экономика.

– Пусть ваша экономика идет ко всем чертям! – бодро заявляет фельдфебель. – Коли велосипед куплен, значит, он использованный, хоть на нем и не ездили. А мой памятник совсем новенький.

– Теоретически он тоже использованный, – замечаю я. – Экономически, так сказать. Кроме того, не можете же вы требовать, чтобы мы терпели убыток только потому, что вы не умерли!

– Жульничество, сплошное жульничество!

– Да вы оставьте памятник себе, – советует Георг. – Это отличная реальная ценность. Когданибудь он же вам пригодится. Бессмертных семейств нет.

– Я продам его вашим конкурентам. Да, Хольману и Клотцу, если вы сейчас же не дадите мне за него десять миллиардов!

Я снимаю телефонную трубку.

– Подите сюда, мы облегчим вам дело. Вот, звоните. Номер 624.

Кнопф растерян, он отрицательно качает головой.

– Такие же мошенники, как и вы! А что будет завтра стоить памятник?

– Может быть, на один миллиард больше. Может быть, на два или на три миллиарда.

– А через неделю?

– Господин Кнопф, – говорит Георг, – если бы мы знали курс доллара заранее, мы не сидели бы здесь и не торговались с вами из-за надгробия.

– Очень легко может случиться, что вы через месяц станете биллионером,

– заявляю я.

Кнопф размышляет.

– Я оставлю памятник себе, – рычит он. – Жалко, что я уже уплатил за него.

– Мы в любое время выкупим его у вас обратно.

– Ну еще бы! А я и не подумаю! Я сохраню его для спекуляции. Поставьте его на хорошее место. – Кнопф озабоченно смотрит в окно. – А вдруг пойдет дождь!

– Надгробия выдерживают дождь.

– Глупости! Тогда они уже не новые. Я требую, чтобы вы поставили мой в сарай! На солому.

– А почему бы вам не поставить его в свою квартиру? – спрашивает Георг. – Тогда он зимой будет защищен и от холода.

– Вы что, спятили?

– Ничуть. Многие весьма почтенные люди держат даже свой гроб в квартире. Главным образом святые и жители Южной Италии. Иные используют его годами даже как ложе. Наш Вильке там наверху спит в гигантском гробу, когда так напьется, что уже не в состоянии добраться до дому.

– Не пойдет! – восклицает Кнопф. – Там бабы! Памятник останется здесь! И чтобы был в безукоризненной сохранности! Вы отвечаете! Застрахуйте его за свой счет!

С меня хватит этих фельдфебельских выкриков.

– А что, если бы вы каждое утро устраивали перекличку со своим надгробием? – предлагаю я. – Сохранилась ли первоклассная полировка, равняется ли он точно на переднего, хорошо ли подтянут живот, на месте ли цоколь, стоят ли кусты навытяжку? И если бы вы этого потребовали, господин Генрих Кроль мог бы каждое утро, надев мундир, докладывать вам, что ваш памятник занял свое место в строю. Ему это, наверное, доставляло бы удовольствие.

Кнопф мрачно уставился на меня.