Черный пассажир ‒ ритуальная чаша

«Мальчик» в свою очередь то же внимательно наблюдал за новеньким долговязым малым, внезапно появившимся в зоне его внимания. «Пашку-краба» он знал давно, капитан «Галины» был прост и предсказуем, а каждый новый человек на японском острове вызывал в душе «мальчика» смутную тревогу и потенциальную опасность его бизнесу. «Нет, это не рыбак! И в этом состояла главная угроза. С Пашкой они ходили, как говорят моряки, параллельными курсами и их бизнес практически не пересекался, так было выгодно обоим. Плохой мир лучше любой войны, даже с победным концом. «Но, кто же это, черт побери, второй Пашкин попутчик в синей «аляске». Любая неизвестность приводила «Мальчика» в ярость, а гнев становился причиной замешательства и смятения, что для играющего в опасные игры браконьера могло стать непоправимым бедствием, сравнимым с очередным всеразрушающим цунами. А вдруг «краб» затеял какую-то новую игру и в любой момент может разорвать мирный договор в битве за крабовый рынок и, объединившись с его «мальчика» врагами, в один момент нанести подлый упреждающий удар.

— Ты чего весь напрягся, — Паша подошел тихо с боку и с улыбкой слегка ткнул «мальчика «в бок. Тот вздрогнул и резко отскочил в сторону, словно боец на ринге в битве без правил. Паша дружелюбно протянул правую руку, а другой похлопал по могучему, словно деревянному плечу рыбака. Паша махнул Смагину рукой и жестом представил его капитану «Циклопа».

— Знакомься, старина, мой новый помощник по кличку «Иисус Жуковский».

Мальчик растеряно посмотрел на Игоря, затем на Павла.

— Ты все шутишь, «краб», или он действительно еврей. — Мальчик свел брови на переносице и сразу превратил свое лицо в свирепое и устрашающее, но он всего лишь задумался и тот, кто хорошо знал его не предавал его звероподобный облик за действительность. «Где-то я уже видел эту наглую и надменную рожу» — мелькнула в его высохшем мозгу слабая искорка мыслей.

— Ну да, — протянул мальчик понимающе, — значит, погоняло такое и за что тебя так окрестили, братан?

— Творю благое, учу народ соблюдать заповеди, — Игорь сощурился, пытаясь не рассмеяться и продолжил юродствовать, — учу верить в добро и справедливость, не собирать богатств земных, ведь на том свете тебе ничего не понадобится, а то, что ты сейчас нахапал с собой не заберешь, и твои дети уже во втором поколении все растратят. Иисус считал труд вреднейшим для души занятием, он его презирал. Зачем говорил он человеку одежда и пища, бог создал и так его прекрасным, а все что нужно растет на деревьях и в лесу…

— Трави больше, — оборвал его мальчик, — знаю я вашего брата, можете зубы заговорить, а сами так и норовите урвать кусок пожирнее, ладно проехали, — он повернулся к Павлу, ты «краб», как я понял, сегодня прибыл и уже примчался за гонораром? Тебе бы по такому случаю надо было прихватить с собой парочку твоих головорезов, а то с Иисусом крестом не отобьешься, если, что пойдет не так. На днях здесь одного из наших «крабовиков» завалили. Пятьдесят штук зелени, говорят, нес на шхуну, теперь ищи свищи. Может это наши шалят, а может и джапы обнаглели. Местная «Якудза» тоже не дремлет.

— Будь спок, малыш, сегодня я работаю по безналу, и мои денежки переводят в надежный корейский банк, так что брать у нас, кроме чести и совести нечего, — Паша для убедительности похлопал по своим пустым карманам.

— Ну, ну, — хотелось бы верить, — мальчик пожал всем руки и не спеша и на удивление легко двинулся к крутой лестнице, ведущей к морю, где у небольшого деревянного пирса покачивались, красуясь друг перед другом разноцветными «удобными флагами», с десяток пришвартованы шхун, собравшихся здесь со всех уголков Японского моря.

* * *

— Гляди, Смагин, даже солнце, что сейчас закатывается в темную бездну океана на западе, не такое яркой и красивое, как у нас в России, и земля другая и деревья, и запахи не те, — размышлял, захмелевший от обильной еды и выпивки, Паша-краб, развалившись в обнимку с пузатым, набитым в тугую долларами, кожаным портфелем на заднем сиденье белоснежного «Цедрика», плавно парящего по полированной, как дорогой рояль, трассе к месту стоянки «Громобоя».

— А ведь чует мое сердце, не спроста «мальчик» про Якудзу вспомнил, я полагаю, японская мафия здесь не причем, наверняка это проделки наших рыбацких бандюков, нашлась же такая гадина.

— Я тоже считаю, что это его бывшие дружки и завалили, — кивнул Смагин головой, — а почему бы Якимуре действительно не перевести деньги по безналу, через банк.

— Ты чего, Игореша, с луны свалился, даже в России многие не хотят связываться с черным налом, никто не хочет, ни один банк не рискнет светиться, к тому же надо иногда платить налоги, иначе загремишь вскоре, как американский гангстер Алько Поне, попавшийся не за убийства и рэкет, а за банальную неуплату налогов. Если же банки и берутся принимать бабки на свой страх и риск, то берут до пятидесяти процентов, тебе это надо…? — Паша ухмыльнулся и уставился в окно, где в наступающих сумерках начала зажигаться пестрая реклама на каждом офисе, каждом мелком магазинчике.