Черный пепел на снегу

Как же ей повезло, что девочку не успели ни крестить, ни дать ей имя….

Утро у всех обитателей терема началось рано, со страшных новостей.

Челяди было объявлено, что положила ночью княгиня ребёночка после кормления неправильно, тот и задохнулся. Простое, понятное объяснение хорошо подошло, чтобы не будоражить умы людей и не плодить слухи.

Сама Анна никак не могла понять, как она могла собственными руками совершить такое деяние, и никак не находила этому объяснения. Она хорошо помнила, как её не слушалось собственное тело, как она пыталась сама себя остановить и ничего не могла поделать.

Мужу в содеянном женщина призналась сразу же, в надежде, что он тотчас прикажет её казнить, ибо после случившегося жизнь ей была не мила. Однако вопреки ожиданиям супруг нежно обнял её за плечи, прижав к широкой груди и попытался успокоить:

– Не кори себя, голубка моя. В том нет твоей вины. А то, что ты рассказываешь – тебе, наверное, с горя дурной сон приснился.

Анна в ужасе отстранилась от него. Всеволод всем своим видом выражал ей своё сочувствие, но сам словно ничего не чувствовал из-за утраты ребёнка. Ну умер, что ж тут поделаешь, так бывает. Нового родим.

Сразу после того, как из покоев княгини унесли маленькое тельце, к ней заявился Божен, дабы выразить свои соболезнования. Волхв рвал на себе волосы и заламывал руки, но делал это так неестественно, что опустошённая горем Анна невольно отметила – переигрывает.

Княгиня никогда не испытывала симпатии к этому человеку, которого её супруг держал при себе забавы ли ради, или из тёмного суеверия, но после его визита она ещё сильнее уверилась в своём убеждении, что человек он скользкий.

Божен же, видя, что княгиня не перебивает его, разошёлся ещё сильнее и попытался донести до неё мысль, что не отрекись они от старых богов, возможно, того бы и не было. А было бы – так они б не отказали безвинному дитя в достойном погребении, как какому-то преступнику.

То, что волхв перегнул палку, он понял сразу же, по потемневшему взгляду княгини. Нрав она имела спокойный, лёгкий, но тут, чувствуя какую-то странную тень удовлетворения, приказала высечь волхва на конюшне.

Всеволод вроде бы попытался вступиться за своего любимца, но видя, что супруге это принесёт успокоение, только пожал плечами. И наказал не калечить. Вдруг пригодится.

После обеда в светлицу княгини пришла Астрид. Шла она, хромая на обе ноги и опираясь всем весом на молчаливого Йона, болезненно кривясь при каждом шаге. С ней Анна, будь её воля, и говорить бы не стала – не раз слышала от дворовых девок, что пока она была сначала на сносях, а потом и с младенцем на руках, супруг её тешился в компании заморской гостьи. Но и гнать её, а тем более, пороть не посмела.

Астрид смотрела на Анну глазами, полными слёз и сочувствия. Нижняя губа её дрожала, словно женщина вот-вот расплачется, а нос раскраснелся. Всеволод с одобрением посмотрел на нормандку и вышел, чтобы дать женщинам обсудить случившееся. Компанией супруги он в последнее время тяготился.

В светлице повисло недолгое напряжённое молчание.

– Так бывает, – голос Астрид был с надрывом. Она позволила себе коснуться руки княгини. – Я много раз слышала, что иногда женщины, особенно после первых родов, впадают в состояние, в котором не ведают, что творят.

Анна отдернула руку, словно обожглась. От слов соперницы ей было не легче, а словно даже наоборот. На душу упал ещё более тяжёлый камень, окончательно придавив её к земле.

– Не кори себя, ты не виновата, – уходить вёльва не спешила, – просто ты осталась одна в трудный момент…

Выглядела она при этом вполне искренне, из-за чего Анна не решилась выгнать нежеланную гостью. Однако, Астрид, понимая, что ей здесь не рады, достаточно быстро удалилась сама.

Сергий, пожалуй, был единственным, кто безоговорочно поверил Анне. Он пришёл к княгине, чтобы вопреки церковным канонам вместе с ней помолиться за упокой души. У него сердце кровью обливалось от одной мысли, что невинное, не успевшее причинить никому вреда дитя будет захоронено без почестей за территорией кладбища, вместе с самоубийцами и преступниками.

Анна долго рыдала после молитвы, впервые чувствуя, что она не одинока в своём горе, и покаялась священнику в содеянном.

– А не казалось ли тебе, что твоя воля подавлена? Ты была сторонним наблюдателем происходящего или, быть может, всё же сопротивлялась, – он задумчиво пригладил голову. – Не верю я в то, что привиделось тебе сие.

Анна вздрогнула и посмотрела в тёмные понимающие глаза священника. В этом она боялась признаться даже сама себе, пытаясь убедить всех вокруг, да и себя за одно, что это она задушила ребёнка в момент помутнения рассудка. Эта мысль сводила её с ума.

– Вижу, сомневаешься, – Сергий не хотел давить на женщину, находящуюся в горе, но ему нужно было добиться правды, отчасти для того, чтобы снять с её плеч тяжкий груз вины. – Хоть ты перед родами и причащалась, а женщина и дитя в первые сорок дней, что должны пройти перед крещением, – лёгкая добыча для тёмных сил. Не думала ли ты, что кто-то заставил тебя?