Черный пепел на снегу

Сергий нёс свою визжащую и брыкающуюся ношу, мысленно осеняя себя крестным знаменем и заранее прося прощения за то, что собирается потревожить покой великих князей. Он пообещал себе, что обязательно в ближайшее воскресенье проведёт сорокоуст по всем покоящимся там и освятит усыпальницу повторно. Но то потом.

Демон на руках у батюшки бесновался всё сильнее, заставляя удивляться, откуда в тщедушном теле восьмилетнего мальчишки такая силища.

– Держи его, Аннушка, – Сергий положил детское тельце прямо на пол, – держи крепко.

И Анна прижала его к полу обеими руками, морщась от боли, а коленями став на его ноги, чтобы лишить возможности брыкаться. Сергий же, сняв с шеи серебряный крест, украшенный янтарём, положил его на грудь мальчишке. Тот, наконец выплюнув пыльную дорожку, попытался закричать, но не смог сделать для этого вдох.

Беснующийся до этого под Анной демонёнок вмиг притих, будто бы обессилел, а крест придавил его к земле, словно весил, как огромный камень. Йон начал захлёбываться собственным хрипом, в то время как Сергий начал нараспев читать молитву, поливая всё вокруг из освящённой фляги, висящей у него на поясе:

– Да воскреснет Бог, и расточатся врази Его, и да бежит от лица Его ненавидящий Его. Яко исчезает дым, да исчезнут; яко тает воск от лица огня, тако да погибнут беси от лица любящих Бога и знаменующихся крестным знаменем и в веселии глаголющих, – читал он глубоким, хорошо поставленным голосом.

– Огради мя, Господи, силою честнаго и животворящего Твоего креста и сохрани мя от всякого зла, – шёпотом вторила ему Анна.

Когда они читали молитву в первый раз – мальчишка бесновался. Во второй – только хрипел, пытаясь хоть как-то скинуть с себя если не Анну, то хотя бы крест. После третьего раза он затих. Уродливая маска ненависти ко всему живому стёрлась с чумазого детского личика. Тело его обмякло, а крест соскользнул на пол, звякнув толстой серебряной цепью.

Анна нагнулась ниже, прикладываясь ухом к груди ребёнка, чтобы услышать дыхание или сердцебиение, и не услышала ничего.

– Он уже давно мёртв, – Сергий подал Анне руку, помогая ей подняться. – Ты всё сделала правильно. Нужно было провести обряд раньше, да простит мне Бог слабоволие моё.

Бледная как полотно Анна только кивнула, опираясь на предложенную ладонь здоровой рукой. Больную же прижимала к груди.

– Что ты дальше думаешь делать? – спросил её Сергий, когда княгиня поравнялась с ним.

– Я очищу терем и Новгород от этой нечисти, – тихо, но уверенно ответила она. – А затем уйду в монастырь. Замаливать грехи мои тяжкие.

Батюшка хотел ей что-то ответить, но не успел – сверху раздался требовательный стук. Сергий и княгиня переглянулись и поспешили к дверям.

На порожках собора стояли два дружинника. Оба были сильно удивлены, увидев великую княгиню в столь поздний час вне стен терема.

– Княгиня-матушка, – опомнился первым тот, что был постарше, кланяясь в пол. Второй, опомнившись, поспешил его примеру.

Задавать вопросы великой княгине дружинники не решились бы – Анна никогда не отличалась строгостью нрава, но в последние дни она была не в себе из-за потери ребёнка. Никому не хотелось быть запоротым, а то и головы лишиться, просто попав под горячую руку. Вон – князь-то лютует. А раньше тоже весел нравом был.

Анна выдала из себя измученную улыбку, понимая, что, если сейчас не даст объяснений дружинникам, по терему пойдут сплетни.

– Я рада, что вы за мной пришли, – она облегчённо выдохнула. – На меня напали, я боялась идти обратно.

– Кто посмел?

– Не разглядела… – выглядела Анна, к слову, действительно как жертва нападения, с окровавленной рукой и в платье, испачканном в пыли и паутине. – Вроде бы зверь большой, как собака. И юркий, как белка. Повалил меня наземь, я только и успела руку перед собой выставить.

Княгиня продемонстрировала блестящий от крови рукав и всхлипнула. Она никогда не умела лгать, но воинам того и не надо было. Не станет же им великая княгиня лгать? Чай не девка дворовая. Тем более вот же, и рука у неё порвана, и с рукава кровь сочится, и сама она стоит, качается от бессилия и страха ни жива ни мертва.

– Я только и смогла, что вырваться и добежать до храма, а оно как завоет… – Анну, наконец, накрыла крупная дрожь, а сама она разрыдалась в голос.

Дружинники только переглянулись. Они для того и шли, чтобы проверить, что тут за крики у собора.

Время подходило к обеду.

Агафья и Федора, кухонные девки, сидели над ведром прошлогодней репы с ножами, старательно вычищая её от земли и гнилья.

– Вчерась переполох был, я слышала, – шёпотом спросила Агафья, которая только сегодня утром вернулась с побывки от родителей. – Что там случилося?

– Подстилка князева бушевала, – ещё тише ответила ей Федора, но тем не менее продолжила – работа работой, а обсудить главные новости – дело святое, – брата своего юродивого потеряла.

– И что было-то?