Черный подснежник

«Тигр» снова замер, подождал и продолжил красться все ближе и ближе, по метру сокращая расстояние до советской, безжизненной на первый взгляд «тридцатьчетверки». Соколов мысленно про себя считал метры, наводить пушку сейчас будет опрометчиво. Танкисты в панцере заметят движение и могут успеть сделать выстрел первыми, а между ними осталось всего лишь пятьсот метров. Для танка это дуэльное расстояние, практически выстрел в упор. Поэтому он терпеливо ждал, когда машина сама достигнет перекрестия в прицеле, и он отправит в нее лежащий в казеннике снаряд. Вот мелькнул бронелист кормы…

– Бабенко, огонь!

Застрекотал пулемет, выплюнув длинную очередь из пуль прямо в прорезь, откуда с любопытством рассматривал вмятины на «тэшке» немецкий заряжающий. Он с криком упал на дно танка, но помочь ему никто не кинулся. Советский снаряд с грохотом впился в борт танка, высек искру в бензобаке и внутреннее пространство машины наполнилось едким дымом, от которого у немецкого экипажа перехватило дыхание, защипало в глазах и в носу. Кто-то дернул крышку люка, от чего хлынул поток воздуха и слабое пламя с ревом вытянулось по всему периметру железных внутренностей, на своем пути сжирая все подряд, людей и приборы, живое и уже мертвое.

– Готов! – удовлетворенно стукнул кулаком по стенке Алексей, тут же спохватился.

От немецких «тигров» они отбились, но немцы его все-таки обхитрили и захватили одну полуторку. К тому же не просто захватили машину, а еще взяли в плен капитана батальона материального обеспечения. И ведь Соколов ему лично обещал помочь дойти до Ленинграда, доставить важный груз. Теперь получалось, что он не сдержал обещание.

* * *

– Пятерки, на полных оборотах назад, надо нас выдернуть из сугроба. – По приказу ротного командира экипажи направились обратно. – Двенадцатый, остаетесь на прикрытии колонны, до моего приказа из укрытия не выходить.

Новенький Т-34 легко выдернул своего собрата из сугроба, протащив на металлическом тросе через снежные завалы. Уже через десять минут, не оглядываясь на все еще тлеющие остовы «тигров», две «тридцатьчетверки» спешили к грузовикам, что ждали на поляне под прикрытием раскидистых елей. Еле приметная, узкая в пару метров, припорошенная снегом, дорога вела к лесному пятачку, если бы не свежие следы гусениц и автомобильных колес, то ее невозможно было бы разглядеть среди бескрайней белизны сугробов.

При виде командира бледный Руслан с перевязанной головой с трудом сделал шаг, его качало во все стороны после того, как в рукопашном бою его ударили по голове прикладом автомата.

– Товарищ лейтенант, разрешите, я отправлюсь в лес! Я найду капитана и машину с лекарствами. Я уверен, что он жив, я видел, как немец его с места столкнул на пассажирское сиденье. Я виноват и я готов исправить! Загладить вину!

Соколов хоть и смотрел сурово, но понимал, что отпускать горячего чеченца сейчас преследовать немцев с угнанным грузовиком нет смысла. У них задача номер один – доставить груз в город и выполнить ее надо любой ценой, пускай даже ценой жизни капитана. Он лишь попросил:

– Временно передай командование Хвалову и идем в танк. Расскажешь, как все было.

Омаев молча кивнул и с трудом принялся подниматься на борт родной «семерки». Он безумно тяжело переживал свою неудачу, ему доверили самую легкую часть операции – прикрыть беззащитные грузовики, а он ее с позором провалил.

– Товарищ командир! – неожиданно раздался из леса отчаянный крик. Неверным шагом из-за почти черных старых елей вынырнул сбежавший прямо перед боем Кривоносов.

Он кособоко и неуверенно подошел поближе, бормоча на ходу извинения:

– Испугался я, товарищ командир. В танке не воевал никогда, только трактор водил. Я же не знал, что так грохнет. Само вышло, ноги сами понесли. Не наказывайте, товарищ лейтенант, не отправляйте в штрафную опять.

Черная жгучая злость накрыла Соколова, застучало в висках, перехватило дыхание. Он с размаху влепил кулаком прямо в ухо парню:

– Урод!

Второй удар! Алексей наконец выплеснул то, что засело внутри:

– Чтобы я не видел тебя больше. В кузов грузовика и потом убирайся, куда хочешь! Или пристрелю тебя прямо здесь!

В ответ Кривоносов сжался, прижал наливающееся красным цветом ухо и взвизгнул:

– Ответишь за это, лейтенант! За все ответишь, я на тебя политруку пожалуюсь! Не по-советски руки распускать! Если танкист, так все можно. Герой! Я таким героям…

Новый удар, теперь ударил Бабенко, заставил его замолчать. Сам Семен Михайлович с удивлением взглянул на свой окровавленный кулак и вдруг жестко, непривычно резко для себя процедил:

– Убирайся в кузов грузовика. Исчезни, гнида.

Сам же зашагал обратно к танку, удивляясь собственной жестокости. Пожилой водитель, всю жизнь проработавший инженером-испытателем, даже после нескольких лет на фронте отличался от своих товарищей кротким нравом, тихим голосом и невоенными манерами. Но сейчас он не смог удержаться и не ударить, понимая, что из-за Кривоносова чуть не провалилась вся операция и лишь чудом они остались живы после атаки немецких тяжелых танков.

Глава 2