Черный принц

– …обещаюсь и клянусь жилой первозданной, железом в крови своей, в том, что хочу и должен своему истинному и природному всемилостивейшему великому государю и законному его величества престола наследнику…

Светлые глаза, яркие, и темная россыпь родинок кажется чужеродной на бледном детском личике.

– …верно и нелицемерно служить и во всем повиноваться, не щадя живота своего до последней капли крови, и все к высокому его величества самодержавству, силе и власти принадлежащие права и преимущества, узаконенные и впредь узаконяемые, по крайнему разумению, силе и возможности предостерегать и оборонять…

Выдох. И ноющая боль в груди.

Достаточно ли?

– Я и мой сын принимаем твою присягу.

Достаточно. И протянутая рука – еще один знак высочайшего доверия…

– Не смею вас больше задерживать, мастер… – Молчаливый вопрос в глазах Короля. И собственное обещание, сдержать которое придется.

– Завтра.

Дрожит натянутый нерв материнской жилы. Слышит ли ее Король? Несомненно. Но хватит ли у него сил ее подчинить?

…и захочет ли он…

Нельзя не верить своему Королю, вот только верить не получается. И Брокк отступает, он уходит обманчиво пустыми коридорами, почти бежит, стараясь отрешиться от голоса геральдических рожков.

– Мастер! – Женщина в костюме черного ворона выступает из тени колонны. Черное платье и короткий черный плащ без рукавов. Черные кружевные перчатки на белых руках. Черный воротник и черная маска… от вида черноты мутит. – Возьмите, мастер. – Она протягивает бокал, к счастью, не черный.

– Лэрдис?

– Мне показалось, тебе хочется пить.

– Что там?

– Возьми, станет легче. – За маской бледное лицо, ненапудренное, и оттого ли, или же из-за чрезмерно яркого света, выглядящее старым.

А пить и вправду хочется безумно.

– Пей! – Она смотрит, считая глотки…

…вода имеет кислый вкус, и кислота эта остается во рту, странным образом усмиряя жажду. Дышать и то становится легче.

– Перчатки должны были тебя защитить. – Лэрдис принимает пустой бокал, вертит в тонких пальцах, а затем пальцы разжимаются, и бокал падает на каменный пол.

Звенит стекло.

– С другой стороны, если бы не эта твоя привычка… знаешь, я ведь давно тебя ищу.

– Что происходит?

Хриплый голос, надсаженный.

– Сейчас? Мы разговариваем. Чуть раньше я спасла тебе жизнь. А еще немного раньше ты едва с нею не расстался. И это было бы весьма печально как для меня, так и для моего друга. Он, знаешь ли, очень на тебя рассчитывает.

Кэри.

И дурнота ее внезапная.

– Ты…

– Тише. – Лэрдис делает шаг назад и прижимает кружевной палец к губам. – Ты же не хочешь, чтобы наши дела стали достоянием общественности? Более того… ты же понимаешь, что твоей жене… понадобится помощь.

Кружевной воротник хрустит в железной руке, а кожа мнется беззвучно.

Маска падает, прикрывая осколки бокала.

Лэрдис пятится. Она отступает, вцепившись в его руку, и пальцы царапают ткань, не способные за нее зацепиться. Она хрипит, хватает воздух бледными губами.

Поднимается на цыпочки.

Бледнеет.

И все равно улыбается.

– За что? – Брокк ослабляет хватку, хотя больше всего его тянет вырвать ей горло.

– Осторожней. Если убьешь меня, умрет и она. Мы же этого не хотим.

Улыбка. И смех, больной, захлебывающийся. Хриплый.

Женщина, прижатая к колонне, больше не пытается вырваться. Она сама тянется к нему, зацепившись за взгляд.

– Ты и вправду любишь эту девочку, Брокк… настолько любишь… хотя, это еще вопрос насколько. Мы посмотрим, на что хватит твоей любви. Вы все о ней красиво говорите, но когда доходит до дела… сколько продержалась твоя любовь? До появления первой смазливой мордашки?

– Значит, из ревности?

Не ответила, провела рукой по его губам.

– Извини, я не хотела, чтобы ты пострадал… или вру, хотела. Никто не любит, когда ему причиняют боль.

– Ты сама себе делала больно.

– Сама? О да, мой муженек тоже постоянно это твердит. Я сама во всем виновата! – Она почти кричала. Злость, исказившая черты лица Лэрдис, отняла красоту. – Ну же, прочти мне мораль?

– Противоядие.

– Ты выпил. – Издевательский смешок. – И еще, Брокк, если ты думаешь, что, сдав меня, спасешь свою женушку… ошибаешься. Я лишь посредник.

Руку пришлось разжать.

– Вот так лучше. – Лэрдис потерла горло. – Ты мне синяков наставил, глупый…

– И что я должен сделать?

– Откуда мне знать? Говорю же, я лишь посредник… к слову, если бы твоя распрекрасная женушка не принимала бы подарков от посторонних, ничего бы с нею не произошло. Вот.

Белый конверт, запечатанный сургучом.

И жестяная коробка из-под монпансье.

– Того, что здесь, хватит дня на два… а там все будет зависеть от того, насколько точно ты следуешь инструкциям.

– Тварь.

– Увы. Порой приходится. Ты же знаешь, что мой муженек урезал мое содержание? Сказал, что мои выходки ему надоели… а красивой женщине деньги нужны… поэтому не стоит обижаться, мастер…

…черная маска.

И черные крылья. Конверт. Коробка в руке. Желание свернуть шею…

…не сейчас.

– Поторопись. – Лэрдис наклонилась за маской. – Мне кажется, что сейчас тебя очень ждут… и да, от Виттара советую избавиться. Лишнее внимание нам совершенно ни к чему, тем паче внимание Короля. Ты же понимаешь, что ее он не пощадит…