Черный Принц

Активно заниматься государственными делами по состоянию здоровья принц не мог, управлять своими обширными владениями — тоже. В начале 1374 года он вызвал в Беркемстед приближённых и объявил им о новом составе совета. Во главе его по-прежнему оставался Джон Херуэлл, бывший канцлер Гаскони. Сохранили свои позиции сэр Нил Лоринг и Уильям Спридлингтон. В число советников вошли Обри де Вер, Хью Сёгрейв, Арнолд Сэвидж и Джон Мейнард. На них было возложено решение всех текущих вопросов. Совет получал огромное количество петиций от вассалов Эдуарда Вудстокского, но самые важные из них обязательно обсуждались с принцем, о чём свидетельствуют сохранившиеся многочисленные пометки на документах: «Переговорить об этом с милордом».

С июня 1375 года Эдуард обосновался в Кеннингтоне. На сессию Парламента, собравшегося в апреле 1376 года и получившего название «Доброго», он не поехал. Тем не менее, вера в его могущество была по-прежнему сильна. Например, известный лондонский купец Ричард Лайонс, один из королевских финансистов, был обвинён Парламентом в халатности, которая привела к оскудению казны. Желая обеспечить себе заступничество принца, он отправил в Кеннингтон бочонок золота. Однако Эдуард отослал деньги назад, присовокупив к этому краткую отповедь, что содержимое бочонка приобретено по его разумению нечестным путём, и по этой причине дар им отвергается: «Никогда же до такой степени не покинет меня благоразумие, если, конечно, не отправить этот дар рыцарям, которые трудились для королевства, что было бы добрым делом»⁶¹.

К началу июня стало очевидно, что дни Эдуарда Вудстокского сочтены. Его перевезли из Кеннингтона в Вестминстер, где большую часть времени он проводил в молитве. Приближалась Троица — праздник, который всегда отмечался принцем с особым благоговением. Эдуард молился, чтобы Господь призвал его к себе именно в этот день. 7 июня в своих апартаментах в Вестминстерском дворце он составил завещание и подтвердил все пожалования и аннуитеты, данные им своим рыцарям, оруженосцам и слугам.

Рассказывая о последних днях жизни Эдуарда Вудстокского, Томас Уолсингем подробнейшим образом описал весьма странный эпизод. Хронист утверждал, что к лежавшему на смертном одре принцу явился с покаянием некий сэр Ричард Стари. В своё время он занимал почётную должность рыцаря охраны короля, но якобы лишился её и был удалён от двора. Причиной опалы стало обвинение в том, что Стари был подкуплен и принёс Эдуарду III ложное известие о том, что общины собираются свергнуть своего монарха, как в своё время свергли его отца. И вот он явился к принцу, чтобы получить его прощение. Однако Эдуард Вудстокский не захотел помиловать предателя даже на пороге смерти. «Господь справедлив, — сказал он, — и воздаст вам по заслугам. Я не желаю, чтобы вы беспокоили меня. Избавьте меня от своего присутствия, чтобы я вас больше не видел»⁶².

Далее Уолсингем рассказал, что только епископу Бангорскому удалось смирить неукротимого Эдуарда, и тот покаялся в своих грехах: «Неожиданно принц воздел руки и возвёл очи горе: «Господи, благодарю тебя! Ты раздаёшь все милости Твои! Тебе возношу молитвы, чтобы Ты простил мне мои грехи, которые я легкомысленно совершил против Твоей воли. А также за все людские страдания, которые я причинил, вольно или невольно, прошу о милости прощения от всего своего сердца»⁶³.

Почему хронист решил представить принца в качестве упрямого мизантропа, обременённого множеством грехов, понять можно. Уолсингем не испытывал любви к королевской семье. Он был яростным ненавистником лоллардов[100], к которым благоволил Джон Гонтский, и некоторые идеи которых — например, отрицание светской власти папы — поддерживал Эдуард Вудстокский. Поэтому Уолсингем был одним из немногих английских хронистов, обвинявших принца Уэльского в крайней жестокости при осаде Лиможа. Естественно, он не мог упустить такого удобного случая опорочить его, дискредитируя заодно Ричарда Стари, одного из лидеров лоллардов.

Вся история выглядит весьма сомнительной. Непонятно, почему Стари отправился просить прощение у умирающего Эдуарда Вудстокского, а не у короля, которому он, собственно, изменил. Не добавляет достоверности рассказу Уолсингема и тот факт, что Стари находился в большой милости у вдовы принца Джоанны Кентской и, как ни в чём ни бывало, продолжал нести службу рыцарем охраны у его сына Ричарда II.

* * *

Эдуард Вудстокский, принц Уэльский, скончался в Вестминстере в три часа пополудни 8 июня — на праздник Троицы, как он сам того хотел. Весть о его смерти вызвала глубокую и, вне всякого сомнения, искреннюю скорбь не только в Англии, но и на всех английских территориях по ту сторону Ла-Манша. В этот день страна не просто потеряла одного из своих величайших полководцев и воинов, но омрачились её надежды на лучшее будущее, которого многие не мыслили без Эдуарда Вудстокского у трона, а затем и на троне.