Черный Принц

В течение 1373 года Эдуард не принимал участия ни в одной из военных кампаний — ни на море, ни в Бретани. Это, кстати, не лучшим образом сказалось на положении Англии. После того, как принц устранился от командования армиями, дела на континенте шли всё хуже и хуже. Очередной поход его брата Джона Гонтского также закончился неудачей. Денег на войну с Францией не хватало, а тут ещё папа Григорий XI попытался ввести церковный налог для организации крестового похода в Палестину. Подобная инициатива не могла найти и не нашла понимания у могущественной партии сторонников продолжения войны с Францией, которую негласно возглавлял принц Эдуард. Новый сбор основательно подорвал бы возможности английского духовенства по предоставлению займов на королевские нужды.

Сразу после Пятидесятницы в Вестминстере собрался совет под председательством Эдуарда Вудстокского. В заседании участвовали духовные и светские лорды, доктора богословия, а также юристы канонического и гражданского права — в том числе такие известные персонажи, как Уильям Уиттлси, архиепископ Кентерберийский, бенедиктинский монах и писатель Утред из Болдона, францисканский монах Джон Мардисли и августинец Томас Эшборн. Папские требования вызвали жаркие споры, причём велись они по обычаю того времени в крайне запутанной казуистической форме:

«Он [архиепископ Кентерберийский] заявил: “Он [папа] наш господин, никто не может этого отрицать”. И с этим заявлением согласились все прелаты... Монах из Дарема ответил иносказательно: “Здесь два меча”[98], намекая на то, что наместник святого Петра обладает как светской, так и духовной властью. Мардисли возразил на это незамедлительно: “Вложи свой меч в ножны”[99], тем самым показывая, что мечи не обладают подобной силой: и сам Иисус не имел светской власти, и апостолов тому не учил... Августинец поддержал его, заявив, что Пётр узнается по ключам, а Павел — по мечу, и папа несёт ключи Петра перед своей паствой: “Вы, господин принц, должны быть Павлом, несущим меч. Однако так как вы оставили меч Господень, Пётр не узнает Павла. Поднимите меч, и Пётр снова узнает Павла”. И весь день продолжались искусные дискуссии. Архиепископ провозгласил: “Хорошо проходили советы в Англии без монахов”. Принц ответствовал ему: “Мы призываем их из-за вашей глупости. Ваши советы погубили бы королевство”. На следующий день архиепископ признал, что ему нечего ответить. На это принц заметил: “Отвечай, осёл. Ибо это твоя обязанность наставлять всех нас”. В конце концов, архиепископ заявил: “Мнение большинства состоит в том, что он [папа] не должен быть здесь господином”. И то же подтвердили все прелаты. Монах верно сказал, что он не господин тут»⁵⁹.

Таким образом, с подачи Эдуарда Вудстокского при одобрении богословов право папы на светскую власть в пределах Англии было, наверное, впервые в истории подвергнуто сомнению. По настоянию принца в курию был отослан ответ, гласивший, что требования о сборе налога решено не удовлетворять. Естественно, эту дискуссию хронист выдумал если не всю целиком и полностью, то уж большую её часть точно. Однако гут важны вовсе не конкретные слова или аргументы. Интерес вызывает то, каким предстал перед нами принц. Он изображён человеком, ставящим интересы и благо королевства превыше всего. К тем, кто не понимал, в чём состоят эти интересы, он был нетерпим до резкости, несмотря на свою общеизвестную набожность. Его уважали и прелаты, и теологи. Даже сам примас всей Англии покорно проглотил оскорбление — настолько непререкаем был авторитет Эдуарда Вудстокского. И самое главное — из слов, вложенных в уста августинского монаха Томаса Эшборна, становится понятно, что принца всерьёз рассматривали как реального лидера, способного разрешить внутренние проблемы Англии, несмотря на его плохое физическое состояние.

* * *

Но надеждам англичан на то, что Эдуард Вудстокский примет бразды правления королевством, выпавшие из рук его отца, не суждено было сбыться. Принц чувствовал себя всё хуже и хуже. Анонимный летописец аббатства Святой Марии в Йорке писал, что в этот период своей жизни принц участвовал в управлении страной главным образом советом и наказом: «Он всегда поддерживал добрых и верных людей королевства, умоляя их быть послушными его отцу и управлять лояльно, поддерживать, насколько возможно, добрые законы и обычаи во благо королевства и не давать никакой веры негодяям и нарушителям закона»⁶⁰.