Черный Принц

Хронисты, демонстрируя завидную солидарность, отдавали должное талантам принца. Каноник августинского Лестере кого аббатства Генри Найтон вставил в свою хронику настоящий панегирик принцу-воину: «Эдуард, принц Уэльский, перворождённый сын, удачливый в бою, храбрейший среди самых сильных воинов, доблестно сражавшийся во Франции при Креси в войне против Филиппа короля Франции... Он умер прежде своего отца и был похоронен в Кентербери, в Христовой церкви»⁶⁴.

Другой английский хронист, продолжатель популярнейшей исторической работы «Полихроникон», сосредоточил своё внимание на всемирной славе, которую стяжал, по его мнению, принц: «На протяжении его жизни как христианские народы, так и язычники больше всего боялись его военной фортуны, как если бы он был ещё одним Гектором»⁶⁵.

Однако по сути оба они лишь вторили наиболее близким им тезисам из блестящей проповеди Томаса Бринтона, епископа Рочестерского, в которой жизнь и деятельность Эдуарда Вудстокского рассматривалась подробно, со всех сторон. Эту проповедь, явившуюся одним из самых замечательных примеров красноречия того времени, прелат произнёс вскоре после смерти принца Уэльского, отметив прежде всего доблесть Эдуарда, его набожность и щедрость к друзьям и слугам: «Каждый принц должен выделяться среди своих подданных могуществом, мудростью и благостью, подобно тому, как это воплощено в образе Святой Троицы: Бог-Отец являет собой могущество, Бог-Сын — мудрость, и Святой Дух — благость. Но сей лорд принц обладал всеми тремя качествами в превосходной степени.

Его могущество проявлялось в славных победах, за которые он заслужил великую похвалу, ибо в Писании говорится: “Восхвалим могущественных и славных мужей”[101]. Прежде всего, [славна] его победа при Пуатье, куда французский король воистину привёл такую военную силу, что на десять рыцарей в броне, сражавшихся на своей собственной земле, приходился всего один англичанин. Но Господь поддержал справедливое дело, и французская армия была чудесным образом разбита английской армией, а король взят в плен. И за это деяние принц мог бы также сказать о себе: “Велико имя моё между народами”[102]. Опять же, своими трудами в Испании он восстановил истинного короля на его престоле после его поражения, свергнув тирана, а также превратил королей Наварры и Майорки без малого в своих подданных, его великая сила и слава были таковы, что Господь мог бы сказать ему, как Давиду: “Я сделал имя твоё как имя великих на земле”[103].

Его мудрость проявлялась как в образе действий, так и в привычке говорить разумно, поскольку он не просто вещал, подобно нынешним лордам, но был вершителем дел. И он никогда не начинал великой работы, не предполагая довести её до похвальной цели. И снова могу сказать о нём: «Принц должен быть восхваляем народом за свою мудрость».

Его благость проявлялась главным образом в трёх случаях. Там, где владыки этого мира привыкли угнетать и карать своих арендаторов и землевладельцев, этот лорд всегда заботился о своих арендаторах, поддерживая их во многих отношениях. Там, где другие лорды, как правило, выказывали неблагодарность к тем, кто служил им и делил с ними военные труды, этот лорд был щедр к своим слугам, Он сделал их богатыми, а сам обеднел. Там, где земные лорды, не преданные Господу, не проявляли к Нему внимания, разве что напоказ, во время мессы или службы, этот лорд был столь ревностен в служении Господу, что не позволял своим земным склонностям брать верх.

И поскольку могущество без мудрости подобно мечу в руках безумца, а мудрость без благости зовётся расчётом, то этот лорд заслуживает наивысших похвал, потому что он преуспел и в могуществе, и в мудрости, и в благости, которые воплощены в образе Троицы. И Троицу он почитал превыше всего. Говорят, что он родился на Троицу; и в тот же день он окончил земное существование; и погребённым он предпочёл быть в церкви Святой Троицы. Хвала же ему, память о нём будут жить вечно. “Буду посреди собрания восхвалять Тебя”[104] — повторят люди вослед за псалмопевцем»⁶⁶.

А мы согласимся с его преосвященством Томасом Бринтоном, который с поразительной полнотой перечислил все главные достоинства Эдуарда Вудстокского, благодаря которым он на многие годы стал объектом почитания и поклонения целой нации.

* * *

Немудрено, что по безвременной кончине Эдуарда Вудстокского скорбели его друзья и доверенные слуги — как, скажем, врач принца Джон Ардерн, чувства которого были столь сильны, что он не удержался и поместил небольшой некролог даже в таком, казалось бы, неподходящем для этого месте, как медицинский трактат: «И в тот год, когда наш лорд, сильный и воинственный принц отошёл к Господу, я написал эту небольшую книгу собственноручно, а именно было это в год одна тысяча триста семьдесят шестой. И наш лорд Эдуард принц умер шестого июня[105] на Троицын день в Вестминстере во время великого Парламента, и да простит ему господь прегрешения, ибо он был истинным цветом рыцарства, и не было ему равных на свете»⁶⁷.