Черный принц: в поисках утраченного

– Нет, – ответила она, не задумываясь, и с подозрением спросила. – Ты же не проследила за ним, нет?

– Пфф, о чем ты? Я просто прошла мимо. Вот и все. – И нервно, почесывая затылок, добавила, – ну, … еще… сегодня мне приснился брат.

Тетя вздохнула и грустно улыбнулась.

– Может из-за того, что тебе приснился Константин, тебе показалось, что тот парень похож на него?

Я пожала плечами.

– Не искушай себя, милая, – тетя Вера пыталась меня успокоить, она отодвинула в сторону кружку и тарелку с бутербродом и обняла меня.

– Прошло семь лет, а я не могу успокоиться. Мое сердце чувствует, что он жив! Если бы я могла отправиться на его поиски, но разве что-то найдешь спустя такое время? И куда мне идти? – в отчаянии я закрыла лицо руками.

– Детка, – тетя легонько похлопала меня по спине, – я не знаю, что тебе сказать, честно.

Я отстранилась от тети, она на самом деле не могла мне помочь.

– Пожалуй, я пойду к себе. Мне необходимо подумать над сегодняшним сном, побыть одной.

– Ты вчера поздно вернулась? – остановила меня своим вопросом тетя. – Я не видела, во сколько ты пришла домой. И куда ты ходила в такое время? Не гуляй допоздна, или, в таком случае, Стаса с собой зови.

Я настороженно кивнула и, не отвечая на ее расспросы, пошла к себе.

– Ты, что замерзла ночью? – снова остановила меня тетя.

Пару секунд я недоуменно смотрела на нее, а потом вспомнила, что утром проснулась под пледом, а одеяло оказалось нетронутым.

– Да, спасибо за плед, а то я бы так и мерзла, если бы не ты.

– Я думала ты его сама взяла, вот и спрашиваю, – удивленно ответила она.

– Нет. Ну, наверно, это Виктор укрыл меня, – предположила я, пожав плечами, и, наконец, направилась к себе в комнату. Закрывая за собой дверь, я услышала недовольное ворчание тети – «Да уж, дождешься от этого хмыря».

Виктор – муж тети Веры. С моей стороны, было бы правильно и к нему обращаться дядя, но так вышло, что с детства я называла его полным именем и никак по-другому. Хотя мои детские воспоминания часто отрывочны, я хорошо помню, что Виктор страдал алкогольной зависимостью, часто пропадал где-то, а потом заявлялся пьяный домой и дрых. Поначалу я боялась его, также как и кузена, но он никогда не обижал меня. А очнувшись от алкогольной завесы, то ли из вежливости, то ли в качестве извинений, а может из-за похмелья, всегда спрашивал: поела ли я? Так что со временем я привыкла к нему и перестала обращать на него внимание.

Оказавшись в своей комнате, я завалилась на кровать, которую даже не удосужилась заправить.

«Не верю, что мы его похоронили. Это не он. Каждый год я прихожу на могилу, но не могу поверить, что под землей лежит тело моего брата. Если бы это действительно был он, я бы почувствовала», – я вновь и вновь проигрывала в голове сцену семилетней давности: закрытый гроб на кладбище, и никто не видит, кого мы хороним. После этого случая я долго не могла говорить, избегала людей, им всем было интересно, что случилось, а я просто молчала, не желая унимать их любопытство.

Спустя семь лет я могу спокойно говорить о брате с посторонними людьми, без горечи и страдания, но лишь, оказавшись наедине с собой, даю волю слезам, выпускаю свою боль наружу. Я даю моей боли свободу, чтобы потом снова запереть ее в своем сердце.

Я снова обратилась в мыслях к брату. В последнее время я делаю это часто, а если быть точнее – не переставала никогда. Я уверена, мы связаны с ним невидимой нитью, знаю, что он чувствует мои муки и слышит меня, если я мысленно обращаюсь к нему. И сейчас я снова просила его подать мне знак, знак о том, что Константин жив.

Прислушиваясь к самой себе, я пыталась услышать хоть что-то – внутренний голос или интуицию, согласна даже на слуховые галлюцинации, если это будет знаком от брата. Однако я слышала только, как на кухне тетя гремит посудой, слышала, как что-то шипит на плите, слышала, как мирно урчит холодильник. Я также услышала, как вернулся Виктор то ли с работы, то ли с очередной попойки, а также и то, как за окном накрапывал дождик.

Я повернулась на бок и уставилась в окно. Серое небо вгоняло в тоску. – «Видимо такая погода будет не один день. И без того на душе тошно».

Я перевела взгляд с окна на карту, висящую на стене. Это была огромная карта Германии с распределением на области, некоторые ее места были отмечены желтыми флажками. Именно туда мой кузен ездил на заработки, а заодно практиковать немецкий.

«Да он почти всю страну исколесил», – я пригляделась повнимательней, на карте была изображена не только Германия, а также северо-западная и северная часть Польши, включая российский Калининград, вокруг которого виднелся аккуратно обведенный красным маркером кружочек. – «Он что и туда собрался? Зачем ему в Кенигсберг?».

Совсем недолго недоумевая, почему кузену понадобилось ехать в Кенигсберг, я решила скрасить изначально неудавшийся и унылый день за чтением – единственное, чем можно занять себя в дождливый день.