17 декабря корабли союзников наконец дошли до Одессы. В тот же день, после того как местное соединение «белых» частично разогнало вошедшие в город украинские отряды, авангард из 1800 союзнических солдат сошел на берег. 18 декабря первые части будущей семидесятитысячной армии, великолепно снаряженной современным оружием – танками, артиллерией, грузовиками, броневиками и даже самолетами, – начали выгружаться с транспортных суден. Огромное количество оборудования выглядело подтверждением того, что французы и прочие союзники пришли в Одессу надолго.
Люди выбегали на улицы, ведущие к порту, чтобы поприветствовать прибывающие войска как спасителей и освободителей. Спустя месяцы тревоги прекрасная нереальность этого события усиливалась экзотической внешностью солдат, немногие из которых, как выяснилось, пришли из самой Франции. Большинство были из французских колоний в Северной Африке, включая черных мусульман из Марокко и 30 000 зуавов из Алжира, частью униформы которых были фески и колоритные красные шаровары. Был еще большой контингент суровых греков в килтах цвета хаки и шапочках с длинными кисточками.
Союзнические войска продолжали прибывать и располагались за пределами Одессы полукругом длиной в 20 миль, оставляя Черное море за спиной. Это был крепкий барьер, который, как обещал французский главнокомандующий, генерал Франше д'Эспере, базировавшийся в Константинополе, поспособствует усилению русской «белой» армии.
Поначалу французская оккупация вселила бодрость в гражданскую жизнь в Одессе. Больше людей собиралось в ресторанах и театрах, меньше было стрельбы в центре города, а спекулянты были заняты работой как никогда. Но с приближением весны 1919 года ситуация начала ухудшаться очень быстро и во всех мыслимых направлениях. В двух городах примерно в семидесяти милях к востоку большевики разбили союзнические силы, а затем начали продвижение к самой Одессе. «Белые» не могли эффективно координировать усилия по рекрутированию ни между собой, ни с французами. К марту ситуация с продовольствием в Одессе уже стала катастрофической, городская инфраструктура рушилась, вспыхнула эпидемия тифа. Высшее командование в Париже и Константинополе заключило, что вся одесская затея была стратегической ошибкой и что нужно оставить город. 6 апреля 1919 года Фредерику вновь пришлось бежать от большевиков.
Глава 7
Пересоздание себя в Константинополе
Американское генеральное консульство в Константинополе не имело денег или намерения предоставить существенную практическую помощь беженцам из Одессы, когда те наконец сошли на берег Галаты. Фредерик сразу отвез семью в «Пера Палас» – одну из двух лучших гостиниц в городе. Жить там было потворством своим желаниям, которое он с трудом мог себе позволить, но, должно быть, это было огромное облегчение – погрузиться в чистоту и комфорт хорошего отеля после мерзостей и лишений на «Императоре Николае» и унизительного карантина в Каваке.
«Пера Палас» был открыт в 1895 году на холмах европейской части города как современное средство размещения для пассажиров «Восточного экспресса» – легендарного поезда, что шел (как в реальности, так и в романах и фильмах) из Лондона, Парижа и Венеции через всю Европу до конечного пункта – стамбульского вокзала Сиркеджи. Если не считать султанский дворец Долмабахче, «Пера Палас» был первым зданием в Константинополе с электричеством, электрическим лифтом и горячим водоснабжением. Во время его расцвета до и после Великой войны среди его многочисленных знаменитых гостей были император Австро-Венгрии Франц Иосиф, английский король Эдуард VIII, Мустафа Кемаль (Ататюрк) – основатель современной Турции, Эрнест Хемингуэй, Грета Гарбо и Агата Кристи. Из щедро украшенного витражами, мрамором и позолоченным гипсом отеля (чье былое великолепие было не так давно восстановлено) открывались прекрасные виды на Босфор и Золотой Рог; он была олицетворением района Пера – космополитического европеизированного островка в турецко-мусульманском море.
Отель «Пера Палас» был в то время одним из главных центров социальной и деловой жизни Константинополя и точкой скрещения путей тех, у кого были деньги – или же идеи, как их заработать. Вскоре после прибытия Фредерик повстречал старого московского знакомого – румынского музыканта Ницу Кодолбана, человека с большим носом, заглаженными назад волосами, грустными глазами и широкой улыбкой. Он виртуозно играл на венгерских цимбалах – инструменте, напоминающем гусли с молоточками, который был очень популярен в цыганской музыке.
Кодолбан вспоминал, как поразили его энтузиазм и желание Фредерика противостоять грядущим трудностям: «Я собираюсь попробовать кое-что отчаянное, – заявил чернокожий, – и у меня есть кое-какие идеи».
Фредерик пояснил, что намерен начать все с нуля. Он рассказал, как преодолел препятствия намного большие, чем Черное море, чтобы теперь останавливаться. Еще он сказал, что ему нравится этот новый город, который даже напомнил ему чем-то Москву.