Черный шар

– Ну, как же? Врачи успокаивали ее, особенно этот… Анатолий Петрович. Каждый день заходил, заботливый такой.

– А по-моему, слащавый до приторности, – сплюнула мамаша на соседней койке.

– Зачем вы так?.. – обиделась толстуха. – Просто мы не привыкшие к хорошему обращению. А Анатолий Петрович внимательно про девочку выспрашивал, что да как, с родственниками общался. Со свекровью я их несколько раз вместе видела, по-моему, они нашли общий язык.

– Почему вы так решили? – Нил спросил, хотя, в общем-то, не удивился.

– За несколько недель до операции шла я по коридору в столовую, – с воодушевлением рассказывала наблюдательная мамаша, – и видела, как она зашла с анестезиологом в ординаторскую. В тот день обед вкусный давали – пюре с котлетой, я хорошо запомнила. Да вот и вчера, представьте, Катина свекровь забирала отсюда справки, а после я видела ее с Анатолием Петровичем в парке. Уж о чем они говорили – не знаю, но он взял ее под локоток, и мне показалось, что разговор у них приятельский.

“От скуки бедняжка готова сочинить роман”, – с грустью подумал Нил.

Он совершенно не представлял Катю в положении этих женщин. В ней присутствовала некая эфемерность. Дело было даже не в том, что кровати в палате продавлены до пола, тумбочки обшарпаны, а со стен лохмотьями свисает штукатурка. Просто она не смогла бы превратиться в них – затвердевших, заматеревших, устоявшихся. Катя светилась красками одного дня, она излучала разноцветье мимолетности. А эти женщины, как хорошо налаженные механизмы, были рассчитаны на долгие годы функционирования. Они смогут выжить и в этой палате, и в этой стране, и в эти времена. И все-таки справедлив естественный отбор: небесное – к небу, земное – к земле.

– Ну что ж, – в очередной раз вздохнула сердобольная соседка, – что смогли, они для девочки сделали, а остальное уж дело Господа, – она перекрестилась, шумно вздохнув, будто внутри нее накопилось много лишнего воздуха.

Покинув больничные стены, Нил думал о тех счастливцах, что доживают до самой смерти, так и не успев ее испугаться. Он же испугался смерти, едва появившись на свет Божий. Ему было пять лет, когда он узнал главное: умрет все, что он любит, в том числе и он сам. Он не говорил о смерти с родителями, рассуждая, что если ему, так далеко отстоящему от могилы, уже боязно, то каково должно быть им, прожившим половину жизни. За бабушку он, наоборот, радовался: чрезвычайно набожная, она больше всего любила рассказывать внуку о загробной жизни. Нил же полюбил единственной любовью мир преходящий и несовершенный. И рецепт от страхов нашел по эту сторону бытия.

Вечером, после того как Ирина ушла, громко хлопнув дверью, Нил стал готовиться к намеченной вылазке. Дверь в комнату Кати захлопывалась на “собачку”, и он надеялся ножиком открыть замок. Нил точно не знал, что именно хочет найти, тем более что родственники даром время не теряли и все уже перерыли. В первую очередь они вынесли старинные часы, этажерку и кожаный диван. Катины личные вещи, скорее всего, их мало интересовали.

Дождавшись момента, когда диван Вертепного заскрипел за стенкой, Нил приступил к задуманному. Английский замок открылся без труда, и мужчина тихонько захлопнул за собой дверь. Он не был в этой комнате со дня смерти Кати. Еще не выветрился запах налаженной жизни, но в атмосфере произошло физически ощутимое изменение. Отсутствовало колоссальное напряжение, так мучившее Нила при жизни хозяев, будто бесы и призраки покинули ее в одночасье.

Карманный фонарик осветил раскиданные в беспорядке вещи, перевязанные веревками тюки, одеяла, книги. Тут же валялись детские колготки и распашонки. Среди кучи хлама взгляд его упал на черную сумку из кожзаменителя. Внутри она оказалась набита фотографиями, старыми поздравлениями, письмами подруг, и еще там была медицинская карта. Нил развернул ее.

“Екатерина Туманова. Женская консультация №… Беременность I. Резус положительный, группа крови II”. Он нетерпеливо листал страницы, не веря своим глазам. Даты посещения врача – 1988 год. “Но ведь Маша родилась в 90-м?..” Нил быстро заглянул в конец карты – “Родила девочку, 3 кг, 49 см. Роды без патологии”, и самое удивительное – “Выписана без ребенка”…

Нил снова перелистал карту, недоуменно соображая, где тот ребенок и почему Катя не забрала его из роддома, жив он или умер? Об этом в карте ни слова. А впрочем, это объяснимо: медкарта заведена на мать. Нил еще раз просмотрел все бумаги, надеясь найти хоть какой-то намек на судьбу младенца, но ничего не обнаружил.

Он забрал карту и тихонько пробрался к себе. В коридоре стояла удивительная тишина. Похоже, никто не заметил его маневров. Уже лежа на раскладушке, Нил опять вернулся к размышлениям о своей находке. Роды в Институте акушерства и гинекологии, и ни слова о судьбе новорожденного…

В эту ночь почему-то не спалось. Нил все время спрашивал себя, зачем ему копаться в неприятной истории. Катиным родственникам не понравилось бы расследование их тайн, и все же… Никто однозначно не смог бы ответить, на что мы имеем право в этом мире.