Черный штрафбат

— Все в порядке, Хоффер, — сказал Зорин. — На вашем месте я бы предпочел не кричать, а тщательно выполнять наши распоряжения. Скажу вам по секрету, комиссия по расследованию обстоятельств заговора на фюрера получила информацию, что вы являлись активным членом сообщества предателей и соглашателей с Западом. Вас расстреляют, едва доставят в Берлин. Поэтому в ваших же интересах…

— Кто вы? — прохрипел Хоффер.

— Я офицер СС, — держался выверенной линии Зорин, — но выполняю миссию несколько отличную от той, которую должен был выполнять поджидаемый вами Гельмут Штайнер. Я обещаю вам жизнь, подполковник, в обмен на вашу лояльность и воздержание от глупостей. Учтите, оба «вальтера» наготове и пристрелят вас при первой же попытке обвести нас за нос.

— Что вы хотите? — Хоффер не менялся в лице, но жилка на виске начинала мелко подрагивать.

— Когда закончится погрузка?

— Я не знаю… скоро…

— Офицер подчиняется вашим приказам?

— Конечно… он же офицер вермахта…

— Прекрасно. — Зорин удовлетворенно кивнул. — Сейчас мы дружной компанией спустимся вниз и дождемся окончания погрузочных работ. И чтобы рядом не было никаких посторонних. Подышим свежим воздухом, полковник. Уверяю вас, сегодня исключительно погожий денек. Птички поют, артиллерия за горизонтом работает…

* * *

Напряжение давило грудную клетку, он не мог вдохнуть во все легкие. Словно под прессом лежал. Волосы шевелились под фуражкой. Молоточки постукивали в голове — все больнее, больнее… Они стояли на краю плаца, наблюдали за окончанием погрузки. Кобура расстегнута, и выхватить пистолет было делом одного мгновения. Хоффер, мертвецки бледный, стоял слева, молчал. Неодобрительно косился на свою тень — чего, мол, пристала? Позади него и чуть левее — Новицкий — физиономия каменная, кобура расстегнута.

— Игумнов в курсе, — бросил между прочим. Зорин облегченно перевел дыхание — из сказанного явствовало, что пулеметчик на позиции и подал знак.

— Что он сказал? — встрепенулся Хоффер.

— Не знаю, — пожал плечами Зорин. — Эти русские любят разговаривать сами с собой.

Последний ящик растворился в утробе грузовика. Офицер что-то крикнул — из здания потянулись солдаты — вспотели, бедненькие. Устало смеялись — кто-то рассказывал забавную историю. Словно и не было рядом русского наступления. Неужели и впрямь считают, что погонят русских обратно? Один уже поставил ногу на подножку, другой начал игриво подсаживать его за задницу.

— Хоффер, прикажите офицеру, чтобы построил своих людей на плацу, — процедил Зорин. — Всех до единого. Весь взвод. Скажите, что хотите сказать им несколько слов.

— Зачем? — качнулся подполковник. — Что я им скажу?

— Выполняйте, Хоффер.

— Зоммель, постройте взвод на плацу! — хрипло выкрикнул подполковник. — На пару минут!

Офицер повернулся, состроил недоуменное лицо, искоса глянул на Зорина, каркнул что-то своим солдатам. Солдаты потянулись на плац, поправляя обмундирование и болтающиеся за спинами автоматы. Неторопливо выстраивались по отделениям. Вразвалку приблизился Зоммель, молча смотрел, как командиры отделения строят подчиненных. Только сейчас Зорин обратил внимание на шлифовки в виде вензелей на погонах. Переплетенные литеры «GD». «Прекрасно, знаменитая дивизия «Великая Германия», прославившаяся безжалостными карательными акциями на оккупированных территориях — такими, что и СС бы позавидовало. Эко разбросало-то вас, ребята, по фронтам…» Напряжение давило со страшной силой. Он видел краем глаза, как из машины выбрался Шельнис, начал смещаться, как бы невзначай, к грузовику. «Мог бы физиономию попроще сделать, товарищ проворовавшийся интендант…»

— Хоффер, я обещал вам неприкосновенность, — пробормотал Зорин. — Поэтому слушайте, второй раз не предлагаю. Скажите Зоммелю, что зачитаете приказ, сейчас его принесете. Бегите в здание, выйдете через задний ход… Не забывайте, что вас уже приговорили в Берлине к расстрелу. Впрочем, если вам так хочется блюсти свою поруганную офицерскую честь…

— Но что мне делать? — Хоффер был раздавлен, потрясен, он из последних сил старался выглядеть спокойным. Возможно, он о чем-то уже догадывался.

— Сдавайтесь русским, что я вам еще посоветую? Не сдадитесь — вас все равно найдут. Что вы волнуетесь, вы не СС, выполняли свой солдатский долг. У русских нет обыкновения расстреливать пленных высокопоставленных офицеров абвера. Можете ввернуть по случаю о вашей причастности к покушению на Гитлера — это прибавит вам козырей.

— Но я не участвовал в покушении на Гитлера, хотя и не приветствовал никогда политику СС и гестапо — особенно на оккупированных территориях…

— Кто об этом знает? Действуйте, Хоффер. Удачи вам…

«Дал слово — крепись. Эх, — думал он, — нет рядом Фикуса, избавил бы от нелепых угрызений совести…»