Чёрный Стрелок

— Беда, — медленно произнёс Хлебалов. — Большая беда… Твой отец… Убит.

На несколько секунд Алёна застыла, слепо глядя перед собой, потом вскочила, опрокинув стул и бросилась вон из столовой.

— За ней! — быстро сказал Хлебалов, и Алексей поспешил за девушкой.

— Я знала, знала! — светлый парик валялся на полу, стриженая головёнка уткнулась Алёше в грудь. — Я так и знала! Сначала мама, потом он…

— Твою маму… убили? — Алёша гладил её по худенькой, все позвонки наружу, спине. — Да?

— Грузовик, — Алёна всхлипнула, её пальцы скомкали рубашку на спине Алёши. — Врезался в её машину…

Она снова заплакала, почти беззвучно. Маленький, вздрагивающий, очень-очень несчастный зверёк…

— Давно? — спросил Алексей. Интуитивно он чувствовал: надо, чтобы она говорила. Так будет легче.

— Осенью.

— А какой грузовик?

— «Вольво». Такой, междугородний… Трак. Алёша, Алёша, что же теперь? Как же… — она подняла к нему зарёванное лицо. — Как же я теперь? Как мне плохо, Алёша!

— Знаешь, — сказал он осторожно. — Мои родители тоже погибли. И тоже грузовик. Фура.

— Ой! — она даже плакать перестала. — Когда?

— Давно уже. Восемь лет назад.

— И как же ты?..

— Живу, как видишь.

Алексей погладил её по стриженой головке, Алёна схватила его руку, прижалась к ладони горячей щекой.

— Алёша! — прошептала она. — Я никому не верю, только тебе. Не уходи, ладно?

— Не уйду, — он улыбнулся ласково. — Ты поплачь, легче будет.

— Нет. Не легче. Господи, за что же меня так? Алёша, расскажи мне что-нибудь…

— Что тебе рассказать?

— Про Англию, про себя расскажи… Всё равно.

— Ну, конечно.

Примерно через полчаса в комнату постучали. Секретарь Хлебалова. На блюдце — стакан с водой и две таблетки.

— Это что? — спросил Алексей.

— Успокоительное.

— Спасибо, Фома.

— Что-нибудь нужно ещё?

— Пока ничего, — Шелехов взял стакан. — На, Алёнушка, выпей.

Через полчаса девушка уснула. Свернулась на краешке огромной кровати, положив головёнку на Алёшино колено. Вздрагивала во сне.

Алексей сидел неподвижно, чтобы её не потревожить. За окнами было совсем темно. Три часа ночи.

«Сначала мать, потом отец, — думал он. — Бедная девочка. И тоже история с грузовиком. Нет, в этом надо разобраться. Или не стоит?»

Благополучная Англия, шумная беспорядочная Москва, кровавое пятно на груди Николая Яблокова, «дяди Коли», Курган, Никитск, Алёна… Слишком много для одного дня.

Алексей очень осторожно снял голову Алёны с колена, передвинул девушку ближе к стене, сам лёг рядом и мгновенно уснул.

Глава шестая

Николай Григорьевич Хлебалов был в бешенстве.

— Ты же говорил: всё схвачено! — прорычал он в трубку. — Только деньги — и всё!

— Говорил, — согласился Медведев. — Кто ж знал, что эти суки из Центробанка нас так кинут? Москва, она и есть Москва. Кто же знал?

— Ты, Руслан! Ты должен был знать! Из-за тебя я в полной жопе, понял?

— Ладно, Николай, не кипятись. Я тоже потерял. Причём больше тебя. Не ссы, Коля! Мы ещё поборемся! У меня в Москве тоже не последние люди на подсосе сидят. Разморозим!

— Когда, твою мать?

— Ну… не сразу.

— Вот! А мне через две недели кредит Филину возвращать!

— Ну и хрен с ним! Стрелять он тебя не будет. Ты ж в своём Никитске, как в крепости.

— Стрелять не будет, а кислород перекроет. Мне товар через его территорию возить, понял?

— Ты меня на «понял» не бери! — неожиданно взъярился Медведев. — Хочешь отвалить — отваливай! Денег без меня ты всё равно не получишь!

Хлебалов промолчал. Только зубами скрипнул.

— Ладно, — буркнул его собеседник. — Погорячились и хорош. Ты, Николай Григорьич, решай сам, но мой тебе совет: держись за меня. Сурьин тебя не любит. А деньги нужны, так я тебе займу. Под стандартный процент, конечно. Думай!

И отключился.

Хлебалов выругался. «Стандарт» Медведева составлял двадцать пять процентов в месяц. Это даже не грабёж — разбой. Что же делать? Ну да, у себя в Никитске он — «князь». Но дальше — хрен! Москва, Москва… Чёрт! Как ему нужны прямые связи! Но между ним и Москвой — все эти кабаны ширгородские: Медведев, Сурьин… «Герцоги» хреновы! Твари хитрожопые! Друг другу глотку вырвать готовы, но, стоит кому со стороны сунуться, — сразу по башке. Всё — на посулах, обещаниях. Хлебалов нужен. Хлебалов — фигура. На ширгородском уровне. Пока — на ширгородском. Рано или поздно, но он прорвётся. Но хочется не «поздно». Хочется — сейчас! Такие перспективы… Чёрт! Надо срочно решать с наличкой. Филин, бля, конкретно обидеться может. Может, и пацанов позавчера покрошили с его подачи? Нет, вряд ли. Филин — крутой, но не отморозок. Свою выгоду понимать должен. Но бабки надо отдать…

Николай Григорьевич откинулся на спинку кресла, потёр ладонями гладкий череп и стал думать. Результатом его раздумий были два письма, которые, не доверяя никому, он составил собственноручно, упаковал и положил в секретное отделение стола. Такие документы следует отправлять не почтой, а курьером. Специальным курьером.

Веня Застенов стоял, можно сказать, навытяжку перед шефом и докладывал: