Черный треугольник

Ворота в монастырь были единственным свободным проходом. Около них стояла длинная легковая машина. И там же двигалось что-то темное… Ну точно, человек. Они и правда оставили часового. Тот сперва затаился, оглядываясь. А теперь вылез на свет лунный. Надоело сидеть, решил ноги размять. Или отправился обходить контролируемую территорию.

Это очень плохо. Часовой может поднять шум. Прорваться негодяи, конечно, не прорвутся. Но вот тогда стоит колом вопрос о жизни заложника… Заложницы… Жизни Вари. Уверен, что, заслышав суету и поняв, что раскрыты, «индейцы» просто завершат ритуал по сокращенной процедуре. То есть растерзают мою жену.

Опять на меня накатила убийственная гамма чувств. И снова пришлось собирать волю в кулак, трансформируя пылающую ярость в холодную решимость. Рощин понял мое состояние и ободряюще положил ладонь на плечо.

Я по цепочке передал приказ начинать движение, двигаться за передовой группой, то есть за нами, и не вырываться вперед. И мы пошли в обход, чтобы не потревожить противника и подобраться к нему поближе.

Поп держался, как и было договорено в самом начале, за мной. Когда он напросился на акцию, я думал, что он побудет спокойно в тылу, а потом, когда мы всех спеленаем, окажет нам помощь в разборе ситуации. Но он навязался в самый авангард. И я с изумлением увидел, что движется он тихо и плавно, как учили меня и как будут учить следующие поколения войсковых разведчиков. Да еще он и оценивал обстановку, как опытный лазутчик. Судя по всему, ему в свое время пришлось повоевать. Притом не абы где, а в каких-нибудь пластунах. Иначе такие навыки не нарабатываются.

Оружия в руке Попа не было. Но на плече у него был длинный брезентовый чехол на ремне. Что в нем – он не объяснял.

Мы подобрались на максимально близкое расстояние к часовому – как раз такое, чтобы не быть замеченными. Можно было рассмотреть, как тот сидел на корточках, прислонившись к стене. Потом встал и начал прогуливаться. Теперь его траекторию обозначал огонек папиросы. Да, не слишком надежный боец перед нами. Главные заповеди караульного – не кури, не спи, развесь уши, чтобы ловить каждый шорох, и не стесняйся поднимать тревогу.

Несмотря на кажущуюся несерьезность этой преграды и раздолбайское несение службы, проблем этот тип с папироской создавал нам выше крыши. Между нами свободная площадка на пару десятков метров. И никак ее не преодолеешь. Можно попытаться обогнуть, проползти вдоль стены. Но ведь может заметить, гад, услышать.

И как его снять, пакостника? Стрелять нельзя. Броситься на него – пока добегу, он три раза пальнет или голосом шум поднимет. Можно дурака включить и прям сейчас подняться во весь рост да пойти к воротам с дурацким вопросом, типа, не видал ли кто мою беглую корову или как пройти в правление колхоза. Палить часовой в странного типа, бродящего по ночам, сразу не станет, а мне главное сблизиться. Потом бросок, удар в лоб, и путь свободен… Не факт, что получится. Но что еще сделаешь? Варя. Главное сейчас она!

– Пойду, – прошептал я, делая движение, чтобы подняться. – Была не была.

– Не спеши, – едва слышно прошептал Поп и стянул с плеча свой непонятный чехол. Открыл. Аккуратно что-то к чему-то присоединил, что-то почти бесшумно взвел. И я с изумлением разглядел в его руках арбалет. Настоящий, как в музее.

Рощин неторопливо прицелился. И нажал на скобу.

Звонкий звук удара. И часовой кулем повалился на землю.

– Убил? – прошептал я, поднимаясь и скользя вперед.

– Живой, – на ходу заверил Поп.

Часовой, крупный бородатый мужчина, действительно дышал, но был без сознания. Посланный тугой тетивой арбалетный болт поразил его точно в лоб.

Я поднял болт и протянул Попу. Успел рассмотреть, что наконечник стрелы плоский, да еще покрыт резиной. Все рассчитано на то, чтобы выбить сознание, но сохранить черепушку в целости и сохранности.

Хорошая штука. Эх, почему мы в разведке до такого не додумались, чтобы часовых снимать? Скорее всего, потому что оружие сильно устаревшее, позабытое, всерьез не воспринимается, а владение им требует большого опыта и тренировок.

У ворот монастыря мы застыли. Подтянулась вся группа проникновения – несколько самых подготовленных и опытных бойцов. Я прислушался.

Из здания трапезной слышались какие-то речитативы. Ритуал начался. Не опоздать бы.

Так, во дворе никого. Больше часовых и охрану не выставляли. Можно двигаться вперед.

Мы остановились перед массивными дверьми трапезной. Они были закрыты. Через окна не пролезешь, они как бойницы. Через крышу тоже. Но на этот случай мы все предусмотрели. Была у нас весьма специфическая отмычка.

Наш взрывник прилепил к двери небольшую шашку динамита, зажег шнур. Прикрикнул негромко:

– Бойся!

Мы попрятались кто куда, чтобы не задело взрывной волной. Бикфордов шнур догорел быстро.

Бабахнуло знатно! Дверь разнесло на куски. Но заряд был рассчитан так, чтобы не поубивать людей внутри, а только открыть проход.