Черный треугольник

Наконец он соорудил какую-то схему – кружки, мифические растения и животные, странные обозначения, в которых я не понял ровным счетом ничего. Рощин, который понимал куда больше моего, удовлетворенно кивнул, с уважением отметив:

– Работа мастера. Я бы точно купился.

– Вопрос в том, купятся ли они, – проворчал я для порядка.

– Купятся, – заверил Поп. – Им деваться некуда. И отправятся туда совершать ритуал. Они к этому столько шли. Вы представить себе не можете, какой океан нездоровых чувств их обуревает в предвкушении. Не-ет, их не остановит ничто!

– Интересно, где они жертву возьмут? – спросил я.

– Вот тут уж проблем нет вообще никаких, – отмахнулся Гуру. – Пленят любого понравившегося, да хотя бы на улице. Правда, для чистоты ритуала желательно, чтобы жертва обладала рядом качеств.

– Девственница, чесавшая за ухом единорога? – усмехнулся я.

– Ну что вы, право, как дитя малое, – с раздражением отозвался болгарин, который болезненно воспринимал иронию над его лженаукой. – Не повторяйте глупых сказок. Куда больше девственницы ценится женщина врага.

– Почему? – удивился я.

– Нити противостояния создают более сильные вибрации тонких струн событий, – туманно пояснил Гуру.

– Как же у вас, специалистов по нечистой силе, все запутано!

– Неужели очевидное так трудно для понимания? – с неудовольствием посмотрел на меня Гуру.

– Не переживайте так за меня, – усмехнулся я. – Бестолкового учить – только себя трудить.

Время уже сильно поджимало. Потребовались определенные усилия, чтобы втиснуть материал в ближайший номер альманаха и при этом не афишировать участия нашего ведомства. Благо ответственный секретарь был нашим старым осведомителем и смог в последний момент поместить статью, притом сразу после отчета о собрании атеистического актива. Так что вскоре на моем столе лежал новенький выпуск «Безбожьего слова», на обложке которого красовался Идеолог, победным жестом с трибуны зовущий в светлое атеистическо-материалистическое будущее.

Дальше оставалось только организовать силовую часть операции. И надеяться, что щука клюнет на нашу блесну.

Местечко для завершающего акта драмы мы выбрали под стать прошлым местам ритуалов. Троицкий монастырь располагался в живописной местности на берегу реки всего в полутора десятках километрах от областного центра. Закуток был обособленный, в некотором отдалении от сельхозугодий и деревень. Когда-то там кипела жизнь, вели свое хозяйство монахи, скапливались странники, убогие и прочий богомольный народец. Сейчас монастырь стоял полуразрушенный и совершенно заброшенный. Разнесли его еще в Гражданскую – за прочными монастырскими стенами стояла артиллерийская батарея беляков, и оборонялись те до последнего. Областное начальство строило различные планы по поводу дальнейшего использования старинных сооружений – то ли под тюрьму, то ли под коммуну, но только не снова под монастырь. Боялись, что, как во время Гражданской войны, по еще свежей памяти, он снова станет центром противостояния советской власти. Пока что там царили запустение и тлен. Стены местами развалены, везде следы от пуль, снарядов и взрывов. В общем, то, что надо для темного ритуала.

Теперь оставалось главное – установить там аккуратное наблюдение, чтобы его не срисовали. И разработать план атаки. Чем я и занялся.

Вместе с Раскатовым мы определили расклад сил, тактические планы. Люблю я это дело. Наверное, во мне умер, так и не родившись, прирожденный штабной работник. Эх, чертил бы я сейчас карты, если бы не выдернули меня с курсов подготовки красных командиров на службу в ОГПУ. С другой стороны, чего жаловаться? Я и тут черчу карту и разрабатываю план наступления. А удальцу наступление – всегда праздник.

Операция была назначена на следующий день. Вечером я посетил наших консультантов на конспиративной квартире. Их грядущая сеча не волновала нисколько. У них была своя забава – они играли в Шерлока Холмса и Ната Пинкертона. Весь дощатый пол был исчерчен мелом – какими-то рисунками, пятнами. Как я понял, они изображали следы на месте происшествия – того самого, когда прикололи кинжалом пацана-старовера Савву.

– Вот так было, судя по всему. – Поп взял под мышки сидящего на полу Гуру и приподнял. – И образовался этот след.

Все это походило на репетицию самодеятельного спектакля. Рощин изображал убийцу, а болгарский мистик – жертву. Судя по тому, как легко Поп таскал по комнате своего сотоварища по творчеству, он обладал очень приличной физической силой.

– Вот, тут коленом припал, – вторил Гуру. – Здесь перевалил тело.

Я с некоторым интересом понаблюдал за процессом, а потом разбил творческий идиллический хрустальный сосуд грубым металлом вопроса по существу:

– Ну и что дальше? Какие выводы?

Гуру пожал плечами. А Поп не стушевался:

– Пока что предварительные и приблизительные. Все нуждается в уточнении.

– Времени уточнять нет. Завтра акция. Так что выкладывайте.

– Очевидно, что убийца обладал недюжинной силой, – начал Поп.

– Прям как вы, – хмыкнул я, не упоминая, что это мы и так отлично знали.