Чёрный утёс

Мортус ввел Нокте в бальный зал. Драпировки из бархата, шелка и атласа волнами стекали по стенам, ткань по бокам была перехвачена змеевидными подвязками с тяжелыми кистями, пестрыми масками с россыпью драгоценных камней. По полу с легким шорохом в такт дамским шагам колыхались пышные юбки, мужчины отстукивали веселый ритм каблуками туфель. В воздухе пахло карамелью и яблоками, в стеклянном фонтане плескалось золотистое вино, с потолка, затянутого алым шелком, свисали люстры в виде звезд и полумесяцев, в подсвечниках мерцали свечи. Мимо гостей проносились слуги в синей униформе, расторопно поднося господам бокалы и незаметно исчезая. Зеркальные стены множили фигуры людей, создавая впечатление толпы.

Нокте обступили большерогие «фавны» в алых мундирах, поскрипывая начищенными до блеска ботфортами, «павлины» поправляли разлетающиеся в стороны изумрудные перья, щелкали пальцами, унизанными перстнями, шоколадные крылья «бабочек»-танцовщиц порхали над коконами из бронзовой парчи. Пестрота нарядов заставляла Нокте щуриться, гул толпы оглушал, разогретый дыханием воздух становился все более душным. Она сглотнула слюну и облизнула пересохшие губы, мечтая вернуться в апартаменты и осушить кувшин с водой.

Ледяная волна страха охватила сердце, и в груди болезненно кольнуло, Нокте с трудом дышала, но Мортус уверенно держал ее за руку, ведя сквозь толпу. Их темные одеяния будто отпугивали гостей, и те отступали, скрывая гримасы под масками, вуалями и гримом.

Король с королевой возвышались над залой, сидя друг подле друга на резных тронах, отделанных серебристыми ветвями. На мраморных ступенях лежал нежно-голубой ковер, напоминая кромку воды, а королевская чета в одинаковых светлых одеждах, отороченных невесомым кружевом и белоснежными перьями, изображала лебедей.

Нокте окинула Его Величество коротким взглядом, отметив усталое и уже немолодое лицо с темными кругами под карими глазами, в черных волосах проступала седина. Готфрид был таким же, каким она запомнила его в их последнюю встречу. Нокте моргнула и заглянула в глаза новой королеве: ярко-голубые, как небо в солнечный день. Тугие золотистые локоны, пышной волной ниспадающие на грудь, макушку украшала белоснежная корона. Руки Ее Величества, затянутые в атласные перчатки, прижимали младенца к хитро проделанному разрезу в лифе, из которого виднелось полушарие обнаженной груди. Благодаря перьям рукав королевы напоминал лебединое крыло, которым она защищала свое бесценное дитя, пока малыш пил ее живительное молоко.

Однако теплота материнства никак не отражалась на фарфоровом лице-маске. Нежно-розовые, не слишком пухлые, влажные губы улыбались, но глаза оставались холодными и неприветливыми. В уголках век Нокте заметила тонкие морщинки, умело скрытые слоем грима и приклеенными жемчужинками. Приглашение Нокте на бал-маскарад, долгожданный младенец в руках королевы и натянутые улыбки не обманули гостью. Она наконец поняла: сказка навсегда осталась в прошлом. Она больше не заложница двора, лишь собственного тела, но это ее выбор.

Сжав руку Мортуса, Нокте поклонилась, чувствуя напряжение в сведенных лопатках. Как давно она его не испытывала… Черный утес подарил ей покой и возможность не только свободно дышать, но и двигаться, как она хочет, а не по указке строгих фрейлин. «Теперь эта ноша лежит на плечах Ее Величества», – подумала девушка.

Младенец издал слабый крик, и королева опустила взгляд на его розовую щечку, отняла от груди, не стесняясь распухшего соска, из которого сочилось полупрозрачное молоко, и передала служанке. Поправив лиф, Ее Величество коснулась покоящейся на подлокотнике руки супруга. Их пальцы переплелись, она что-то шепнула ему на ухо и лишь после этого король заговорил:

– Герцогиня Нокте Сомбрийская, мы рады видеть вас при дворе. Надеюсь, дорога не была утомительна. – В его темных глазах не было ни намека на заботу, какой он окружал Нокте раньше. Только вежливость человека, вынужденного ради королевы терпеть присутствие не слишком желанной гостьи.

Поклон Нокте стал еще глубже, она сама избрала для себя второе имя, чтобы оно напоминало ей, кем она стала ради любви к Готфриду – предательницей, чье место в Сомбре.

Пальцы сжались на футляре, а когда девушка распрямилась, то улыбнулась так широко, как только могла. Но даже эта попытка вызвала у гостей насмешку.

– Мой король, у герцогини есть подарок для Ее Величества, вы позволите? – вступил Мортус, чувствуя дрожь в пальцах Нокте.

Король вяло махнул рукой, позволив ей приблизиться к трону и вручить коробочку поднявшейся навстречу королеве.

Мортус открыл подарок в руках Нокте.

– Это именно то, о чем я мечтала! Какая тонкая, изысканная работа! – восхитилась королева, хлопая в ладоши. – Завтра же с утра возьмусь за перо. Немедленно! Мое, к несчастью, сломалось, а чернила так долго сохнут и вечно пачкают руки. Дорогой, посмотри, какой дивный подарок вручила мне герцогиня, воистину у нее отменный вкус!

Мортус довольно улыбнулся, с легким щелчком закрыл крышечку и передал шкатулку слуге.

– Отнесите в кабинет Ее Величества.