Чёрный утёс

Агнес уводила госпожу обратно во дворец, быстро переодевала, сушила волосы ровно до прихода Его Величества. Потом король возвращался на бал, оставляя супругу на шелковых простынях без чувств. Агнес обтирала ее тело, укрывала тонким одеялом и оберегала до появления в спальне робких солнечных лучей, возвещавших об очередном дне во дворце. Дне, который Ее Величеству предстояло пережить, как и все последующие, пока она не подарит королю наследника.

Дивное пение заставило девушку проснуться и сесть в кровати. Несколько томительных минут она прислушивалась к ночной тишине. Странный голос повторился, но звучал он не в стенах дворца, а в голове.

«Такой знакомый и вместе с тем… чужой», – подумала она, скользнув на пол и обернувшись к узкой дверце в комнату прислуги. Из щели не пробивался свет – Агнес крепко спала.

Мраморный пол обжигал холодом босые ступни. Решив не тревожить служанку, Нокте вышла в гостиную и ступила на мягкий ковер. Ведомая песней, она направилась к выходу и замерла. Всплеск воды заставил обернуться к ванной. Там в полумраке остро пахло водорослями и морем.

Заострившиеся плавники крыльями торчали за спиной сидящего тритона, мышцы на бледных руках перекатывались, поблескивая иссиня-черной чешуей. Чернильные глаза с вызовом глядели на Нокте. Когтистой дланью Хаос смахнул волосы назад, обнажив в ухе серьгу, и неторопливо переступил через бортик, оставляя на полу широкие лужи.

Они стояли друг напротив друга, разделенные одним шагом, и молчали.

«Тебя убьют!» – закричала Нокте, раскрыв рот и ударив тритона по груди, но из ее горла по-прежнему не вырвалось ни звука.

Она шевелила губами, напоминая рыбу, а он продолжал молчать, наблюдая как в полумраке блестят ее глаза: в них не было страха перед Хаосом. Нокте боялась за него.

– Представляешь, каково мне было в людском тряпье, а обувь? Теперь я понимаю, почему ты ходила босиком, – он взглянул на свои ноги-ласты – в нескольких местах перепонки были надорваны.

Как только Нокте отправилась на маскарад, кучер привел Хаоса к вьющемуся по стене плющу. Никто не увидел мужчину, входящего в апартаменты госпожи. Агнес с балкона тихонько командовала, подбадривая насмешками: «Еще ни разу не видела карабкающегося по стене тритона. Ты часом не сбежал от длинноволосой девы, которую колдунья заточила в башне?»

Хаос гневно скрежетал клыками. С трудом взобравшись по плющу, он рухнул на пол, срывая с себя одежду и обувь. Ехидно улыбаясь, Агнес подняла за ним вещи и даже провела в ванную, где от широкой круглой чаши исходил запах моря, а вода оказалась соленой. Погрузившись в нее с головой, Хаос смог отдохнуть: высохшая чешуя перестала зудеть и отваливаться, растрескавшиеся губы увлажнились, привкус крови пропал, а волосы налились тяжестью впитавшейся воды. Тритон провел в чаше все время, пока Нокте отсутствовала, и успел вздремнуть. Путешествие далось ему с большим трудом. Не привыкший к твердой земле, одежде, сухому воздуху, Хаос измучился, возненавидев мир людей еще сильнее.

Нокте замерла, прислушиваясь, и выбежала из апартаментов. Стряхнув с себя остатки воды, Хаос последовал за ней.

Ведомая голосом, девушка шла по холодным коридорам, минуя многочисленные двери северного крыла прежде, чем остановилась перед портретом в массивной раме. Позолота, скрытая пылью, утратила прежний блеск, краски потускнели. С холста на живую Нокте глядели серые глаза. Собственный портрет показался девушке ужасающим отражением прошлого. Бледные руки сжимали кубок. Черный, переливающийся серебром бархат скрывал узкие женские плечи, рукава плотно облегали тонкие запястья. Богато расшитую золотыми нитями ткань украшали агаты.

Светлые волосы рассыпались по плечам, обрамляя лицо и перехваченную атласной лентой шею. Художник мастерски скрыл ею оставшиеся после жабр шрамы на горле королевы. Когда-то этот портрет висел в кабинете Его Величества.

Нокте вспомнила, как долго тогда стояла, не шевелясь и с трудом дыша в тяжелом платье, со стискивающей горло лентой, прежде чем художник завершил работу.

Из-под рамы сквозило. Песня зазвучала громче. Нокте провела пальцами по портрету, смахнула пыль, сжала раму, но ничего не произошло. «Королева» так и осталась висеть на месте.

Хаос огляделся по сторонам. Крыло показалось ему давно заброшенным. Его мокрые следы образовали дорожку из темных пятен, все остальное укрывал слой пыли и занесенной ветром сухой листвы. Тритон вцепился в раму и потянул в сторону, каменная крошка с шорохом обвалилась им под ноги. Портрет нехотя отъехал, обнажив темный провал, дохнувший на непрошенных гостей сыростью и водорослями.

Не раздумывая, Нокте протиснулась первой. Хаос скользнул за ней, ободрав плечо о торчащий гвоздь.

Лестница во тьме показалась Нокте бесконечной, пока они не очутились на развилке с расходящимися в разные стороны коридорами.

«Должно быть, это другие тайные ходы, но ими давно не пользовались», – девушка повела носом. Запах сырости мешал определить направление, пыль забивалась в горло, оседала на теле, заставляла глаза чесаться.