Чёрный восход

Чем дальше мы продвигались, тем больше меня изумляла местная культура. Все селения, будь то город или крохотная деревня, были обнесены каменными или деревянными стенами и по устройству представлялись мне поистине экзотическими. В центре обязательно возводили храм, где жители молились богу. Ора-марисийцы верили, что существовал один-единственный бог, который создал мир и всех живых существ. Кроме того, они почитали святых – праведных людей, которых выбрал бог для помощи другим, причем в каждом городе молились разным святым.

Из любопытства я однажды предложила Дэмиру сходить в храм, чтобы посмотреть на него поближе, но он без всякого энтузиазма ответил, что мы не на экскурсии и не можем тратить на это время.

Свободного времени у нас и правда не было. Все дни мы проводили в дороге и читали дневники. Дэмир вообще не выпускал их из рук и погружался в себя. Я понимала, что он пытался узнать получше своих родителей, поэтому вчитывался в каждое записанное ими слово.

– Разве ты не читал их записи раньше? – поинтересовалась я как-то раз.

– Нет, – ответил он. – Я не знал, что родители писали и о каких-то обыденных вещах. Думал, тут только расшифровки загадок и описание их поездки. Оказалось, здесь много личного. Благодаря этому я могу лучше их узнать. Мой отец служил генералом и тоже боролся с пустынными кочевниками. Ему было столько же, сколько и мне, когда они везли меня в Тау-аша. Сейчас я будто повторяю его судьбу. Ну… только он никогда не выступал против правящей династии и его не изгоняли.

– Ты тоже не выступал, – возразила я. – Это они выступили против тебя.

– Какая разница, выглядит всё это совершенно иначе.

– Дэмир! – возмутилась я. – Ты тоже из правящей династии, хватит принижать себя. Никогда не забывай, кто ты на самом деле.

Я сказала ему то, что говорила иногда себе, сидя взаперти в ужасных гробницах.

Никогда не забывай, кто ты на самом деле.

Неугодный принц и свергнутая принцесса – мы никогда не должны забывать о правах, которые принадлежат нам с рождения.

– Порой, когда я сидела в гробницах наедине с самой собой, я отчаивалась, – с трудом сказала я, решив поделиться с Дэмиром болезненными мыслями. Никому другому я бы этого не смогла сказать. – У меня был ржавый наконечник от древнего копья, и я часами вертела его в руках, смотрела и думала, а не лучше ли вспороть себе горло, ведь меня ничего, кроме бесконечных пещер, в этой жизни больше не ждало. Никакого великого будущего. Да что там… просто будущего. Смерть представлялась мне единственным достойным выходом. Я проклинала Эльчина за то, что он не смог убить меня так же неожиданно, как другие расправились с моими родителями. Я ненавидела его за то, что он обрек меня на жизнь, которая оказалась хуже смерти. Но я не пошла на поводу у этих мыслей. Я каждый день напоминала себе, что я Великий хан, которого избрали духи, и должна пройти все эти испытания и освободиться, а иначе получится, что они во мне ошиблись. Но, что важнее, я бы ошиб лась в самой себе, забыв, кто я на самом деле. Я бы умерла без мира с самой собой, а быть в мире с самим собой – это, наверное, самое главное.

Я говорила медленно, глядя перед собой невидящим взглядом, а замолчав, подняла глаза на Дэмира. Он пораженно смотрел на меня. Похоже, я зря заговорила о настолько личном, мне не хотелось, чтобы кто-то – а особенно Дэмир – назвал это полным бредом.

Однако тут я заметила по его глазам, что мои слова отозвались в нем. С минуту мы молча глядели друг на друга, а потом Дэмир сделал то, чего я совсем не ожидала. Он меня обнял. Но не с жалостью, а так, чтобы я почувствовала, что больше не одна и что одной мне быть уже не придется. От удивления я замерла, как истукан, но когда Дэмир мягко опустил мою голову на свое плечо, обхватила его в ответ, сжав ткань дэгэла на его спине.

У меня никогда не было друзей. Когда я была принцессой, то, конечно, общалась со сверстниками – с детьми князей или служанками. Я играла с ними в мяч и обсуждала всякие пустяки, но ни с кем из них не стала бы делиться глубокими переживаниями, да и вряд ли это кого-то интересовало. Они водились со мной и уважали меня только потому, что не имели выбора, ведь я дочь правителей. Эльчин заботился обо мне, но был намного старше, поэтому я не могла откровенно с ним разговаривать. Чем-то важным я могла поделиться только с мамой, но поговорить по душам с кем-то неродным… Я считала, что принцесса так не может. Теперь понимала, что ошибалась. И чувство одиночества уходило.

– Я не задумывался о том, через что тебе пришлось пройти, – проговорил Дэмир, выпуская меня из объятий. – Мы добьемся справедливости для тебя, и ты сможешь вернуться домой.

– У тебя есть друзья? – внезапно спросила я.

Дэмир непонимающе посмотрел на меня, потом задумался и пожал плечами:

– Не знаю. Наверное, были, но те, кого я считал друзьями, либо уже умерли, либо оказались предателями.

– Что бы ни случилось с нами дальше, я всегда буду твоим другом.

Конечно, Юёр не могла не вмешаться в разговор.