Читаем Черта полностью

При следующем царствовании, в эпоху Николая I, известного своим гипертрофированно внимательным отношением к проблемам кодификации, пункт о фамилиях был, естественно, включен и в Положение о евреях 1835 года, 16-й параграф которого гласил: «Каждый еврей должен навсегда сохранять известную наследственную или же на основании законов принятую фамилию или прозвание без перемены, с присовокуплением к оному имени, данного по вере или при рождении». Повтор статьи сам по себе вовсе не означает, что предписание, изданное тридцатью годами ранее, игнорировалось, однако в контексте общеизвестной ситуации с исполнением законов в России напоминание выглядит весьма красноречиво. Николай I, надо сказать, был одним из немногих, кто пытался бороться с таким положением вещей, а положение с исполнением законодательства о евреях являлось лишь частью общей неутешительной картины в правовой сфере.

Еще один шаг к более точной идентификации еврейского населения через его учет по фамильному признаку государство было вынуждено сделать в следующее десятилетие, в 1840-е годы. Причина была в том, что правительство нанесло удар по системе самоуправления еврейских общин – кагалам. Целый ряд функций, которые прежде лежали на кагалах, властям теперь приходилось осуществлять самостоятельно, поэтому фамильная идентификация вновь стала весьма актуальной. Формулировалось требование следующим образом: «Каждому еврею, главе семейства, объявляется, каким именем и прозванием он записан по ревизии, внесен в посемейный и алфавитный списки и должен именоваться в паспортах и во всяких актах…»

Вскоре меры были дополнены запретом на самовольное изменение фамилий и введением за это уголовного наказания. Если в общегражданской практике подобное можно было объяснить интересами и поддержания правопорядка, и преследования нарушителей закона через пресечение возможности для преступника скрыть свои следы, то в отношении евреев играл свою роль и национальный аспект. Отдельным законом, принятым в 1850 году, евреям запрещалось менять фамилию даже при переходе в другое вероисповедание: «Евреям, обратившимся в христианскую веру, с переменою имени при Святом Крещении, не дозволяется переменять свои фамилии, и они должны навсегда сохранять те фамилии, которые носили до принятия ими Святого Крещения». Послабление допускалось в отношении евреев, крестившихся в армии, – но их и брали туда в основном ради этой перемены: «Состоящим в военной службе евреям, обратившимся в христианскую веру, предоставляется, с соблюдением правил, изложенных в Своде военных постановлений, принимать новые фамилии, заимствованные от имен их крестных отцов».

В стране, где в условиях бытового и государственного антисемитизма принадлежность к еврейству влекла за собой совершенно конкретные последствия, желание ассимилированной части евреев не выделяться характерной фамилией среди остальных жителей империи было по-человечески понятным. Но в эпоху черты оседлости государство обычно пресекало такие попытки.

То же самое происходило и в отношении имен – еще одного инструмента идентификации (в случае с еврейскими именами – действительно иден-)[98]. Если значительное количество еврейских фамилий, в силу их ашкеназского происхождения, еще можно было «позиционировать» как немецкие, то с именами все было гораздо проще и прозрачнее. Использование, например, не измененных (Семен, Ефим), а натуральных (Шимон, Хаим) имен однозначно указывало на принадлежность к еврейству. И очевидно, что именно националистическая, а не общеадминистративная подоплека лежала в основе решения правительства запретить подобную адаптацию имен и даже ввести за нее ответственность по закону. Характерно, что ответственность эта и введена была не в эпоху царя-освободителя Александра II, а в 1893 году, при правлении Александра III, вскоре после введения очередных ограничений прав евреев, включая выдворение их из Москвы и других мест проживания вне Черты.

В одном только случае перемена имени была узаконена: как часть процедуры крещения. Но и это отнюдь не всегда приносило желанный результат. В качестве примера приведем судьбу известного ученого и политического деятеля Михаила Яковлевича Герценштейна. До крещения, на которое он согласился ради обряда бракосочетания, Герценштейн носил имя Меер. Характерная фамилия (Герц – еврейское имя, штейн – камень) при крещении была, естественно, сохранена. Впоследствии, уже будучи Михаилом, он стал активным членом партии кадетов. Князь Павел Долгоруков, пацифист и просветитель, даже уступил ему место при выборах депутатов Первой думы, где Герценштейн занял пост одного из руководителей аграрного комитета. Однако закончилось все довольно скоро и весьма трагически: в том же 1906 году Михаил Яковлевич пал от руки убийцы из «Союза русского народа» – организации, обвинявшей инородцев во всех бедах страны. Как говорится в таких случаях, национальность порой определяют «не по паспорту»…

Перейти на страницу:

Похожие книги