При следующем царствовании, в эпоху Николая I, известного своим гипертрофированно внимательным отношением к проблемам кодификации, пункт о фамилиях был, естественно, включен и в Положение о евреях 1835 года, 16-й параграф которого гласил: «Каждый еврей должен навсегда сохранять известную наследственную или же на основании законов принятую фамилию или прозвание без перемены, с присовокуплением к оному имени, данного по вере или при рождении». Повтор статьи сам по себе вовсе не означает, что предписание, изданное тридцатью годами ранее, игнорировалось, однако в контексте общеизвестной ситуации с исполнением законов в России напоминание выглядит весьма красноречиво. Николай I, надо сказать, был одним из немногих, кто пытался бороться с таким положением вещей, а положение с исполнением законодательства о евреях являлось лишь частью общей неутешительной картины в правовой сфере.
Еще один шаг к более точной идентификации еврейского населения через его учет по фамильному признаку государство было вынуждено сделать в следующее десятилетие, в 1840-е годы. Причина была в том, что правительство нанесло удар по системе самоуправления еврейских общин – кагалам. Целый ряд функций, которые прежде лежали на кагалах, властям теперь приходилось осуществлять самостоятельно, поэтому фамильная идентификация вновь стала весьма актуальной. Формулировалось требование следующим образом: «Каждому еврею, главе семейства, объявляется, каким именем и прозванием он записан по ревизии, внесен в посемейный и алфавитный списки и должен именоваться в паспортах и во всяких актах…»
Вскоре меры были дополнены запретом на самовольное изменение фамилий и введением за это уголовного наказания. Если в общегражданской практике подобное можно было объяснить интересами и поддержания правопорядка, и преследования нарушителей закона через пресечение возможности для преступника скрыть свои следы, то в отношении евреев играл свою роль и национальный аспект. Отдельным законом, принятым в 1850 году, евреям запрещалось менять фамилию даже при переходе в другое вероисповедание: «Евреям, обратившимся в христианскую веру, с переменою имени при Святом Крещении, не дозволяется переменять свои фамилии, и они должны навсегда сохранять те фамилии, которые носили до принятия ими Святого Крещения». Послабление допускалось в отношении евреев, крестившихся в армии, – но их и брали туда в основном ради этой перемены: «Состоящим в военной службе евреям, обратившимся в христианскую веру, предоставляется, с соблюдением правил, изложенных в Своде военных постановлений, принимать новые фамилии, заимствованные от имен их крестных отцов».
В стране, где в условиях бытового и государственного антисемитизма принадлежность к еврейству влекла за собой совершенно конкретные последствия, желание ассимилированной части евреев не выделяться характерной фамилией среди остальных жителей империи было по-человечески понятным. Но в эпоху черты оседлости государство обычно пресекало такие попытки.
То же самое происходило и в отношении имен – еще одного инструмента идентификации (в случае с еврейскими именами – действительно
В одном только случае перемена имени была узаконена: как часть процедуры крещения. Но и это отнюдь не всегда приносило желанный результат. В качестве примера приведем судьбу известного ученого и политического деятеля Михаила Яковлевича Герценштейна. До крещения, на которое он согласился ради обряда бракосочетания, Герценштейн носил имя Меер. Характерная фамилия (