Черта

Так или иначе, но евреи Российской империи обрели фамилии. Давайте попробуем взглянуть на них сквозь призму географии еврейского мира эпохи Черты, а также посмотрим, как отражались в фамилиях евреев их образ жизни и занятия.

Появление фамилий, имеющих топонимическую основу, характерно для тех народов и моментов истории, когда присвоение этого признака идентификации личности носило характер достаточно организованный. Евреи Российской империи оказались на рубеже XIX века именно в таком положении. Не стоит, однако, думать, что произошедшие от географических названий фамилии в первую очередь фиксировали место проживания человека. От такой фамилии было бы мало проку, ибо она была бы «назначена» большинству жителей того или иного местечка. Поэтому на практике топонимический тип фамилий отражал, скорее, предысторию семьи, ее миграцию. При всей известной замкнутости и «оседлости» жителей Черты перемещения ее обитателей были неизбежны – и локальные, обусловленные жизненными обстоятельствами или профессиональной необходимостью, и значительные – вызванные, например, политикой властей по заселению новых районов или, наоборот, запретом проживать в какой-то местности.

Евреи Российской империи были родом в основном из Центральной и Восточной Европы, и часто отражение этого можно увидеть в фамильном ряде. Например, типичная еврейская фамилия Айзенштадт совпадает с названием городка на востоке Австрии, где в XVII веке смогли поселиться бежавшие из Вены евреи. (Сейчас об их существовании напоминает лишь городской музей да старинное, много десятилетий никем не посещаемое еврейское кладбище, надгробные камни которого одни только и смогли пережить Холокост.) А вот фамилию носили потомки этих евреев в Литве и Белоруссии. Известно, например, что один из Айзенштадтов, Михаэль, проживал в Шклове и был включен в состав депутации в Петербург, когда Александр I рассматривал вопросы регулирования жизни евреев России.

Но мы в этой книге рассматриваем только те «географические» фамилии, которые отражают топонимику черты оседлости. В одних случаях они происходили от названия региона, в других – от наименования конкретного населенного пункта. Фамилии образовывались, как правило, путем прибавления к таким наименованиям суффиксов и окончаний, что подробно отражено в фундаментальном словаре А. Бейдера «A Dictionary of Jewish Surnames from the Russian Empire»[99]. Проанализировав фамилии в 11 из 15 губерний, он подсчитал, что самым распространенным приемом образования еврейских фамилий от названия местностей было прибавление состоявшего из суффикса и окончания форманта -ский. Особенно это было характерно для обладателей топонимических фамилий в Гродненской (74 %), Херсонской (76 %) и Киевской (83 %) губерниях.

Характерные примеры таких конструкций, опиравшихся на топонимику Черты, – Быховский (Быхов – местечко недалеко от Могилева), Дашевский (Дашев – местечко, располагавшееся в Винницком уезде), Хабенский (Хабно – местечко в Киевской губернии).

Вторым по частоте использования в топонимических фамилиях был суффикс -ер. В Могилеве он встречается в 22 % фамилий такого типа. Известен, например, Шмуэль Могилевер – один из основателей религиозного сионизма. Так же образовались фамилии Шкловер (от Шклова, города в Могилевской губернии, ставшего как центром раввинской учености, так и местом распространения Гаскалы), Краснер (от местечка Красное в Виленской губернии). Чаще всего топонимические фамилии с суффиксом -ер встречались в Подольской губернии (34 %).

В фамилиях Витебской губернии распространенным был суффикс -ин (14 %), и они воспринимались в русскоязычной среде абсолютно органично благодаря сходству с русскими фамилиями. Там, в частности, находилось местечко Свердлы, из которого происходит фамилия Свердлин. Интересно, что в той же губернии набрал 9,5 % суффикс -ов, гораздо менее заметный (лишь доли процента) в большинстве остальных регионов Черты.

Использовались для конструирования еврейских фамилий и другие форманты: -ец, -овой, -ич, -ович.

Наряду с добавлением суффиксов применялись и другие способы образования фамилий – например, прибавление к названию местности корня или слова, причем иноязычного происхождения. Например, ман (человек). В частности, от названия Бреста на идише (Бриск) происходили фамилии не только Брискин, но и Брискман.

Часть топонимических фамилий легко «расшифровывается», потому что названия мест их происхождения узнаваемы: Ковнер, Вильнер. Другая же читается не столь однозначно, ибо названия некоторых мест хорошо знакомы большей частью тем, кто в той или иной мере интересовался историей и культурой евреев эпохи Черты. Например, автору этих строк в бытность директором еврейской школы Мигдаль-Ор приходилось встречать учеников с фамилиями Воложин и Меджибовская.