Чертог Белой Ночи

Через несколько минут, оборачиваясь кругом, Макс произнес:

– Я ее так и не вижу. Ты уверена, что это Веда?

– Она одна из всех гостей прикурила сигарету без огня, и на ней самое шикарное платье.

– Накрывайте, – скомандовал Макс и посмотрел на Дэна: – Поодиночке мы быстрее ее найдем.

Сохраняя размеренный темп движения, который задавала толпа гостей, Макс шел из одной части помещения в другую. Его глаза сосредоточенно просматривали женские лица, но ни в одном он ее не узнавал.

– Вижу, – прозвучал голос Дэна.

– Где?

– Вернулась в холл. Ты все пропустил. У нее такая испуганная рожа была, когда до нее дошло, что происходит.

Закрывшаяся за спиной дверь приглушила музыку, и он услышал быстрые шаги, эхом раздавшиеся за углом. Дэн тенью скользнул в зрительный зал.

Макс прошел мимо:

– Мне нужно пять минут. Тяни время.

– Как?! – в ответ спрашивал брат.

– В твоем распоряжении целый театр – импровизируй.

Коридор вокруг старой сцены лежал бесконечным мрачным тоннелем. От редких ламп падали длинные тени, а смешанный свет окрашивал все перед глазами в грязно-желтые цвета.

Макс спустился по ступеням и через гримерки прошел к выходу музыкантов в оркестровую яму. Золотые ярусы уходили вверх, к сводам круглого голубого потолка, который был едва различим в зловещей темноте роскошного зала. Две фигуры показались в центральном проходе партера. Веда медленно отступала, двигаясь спиной к сцене.

– Тенёв-младший пошел по стопам брата и встал на сторону закона? Как банально.

– На законы мне плевать. Лучше расскажи, где Зельгенварг и как умер Артур? – громко спросил Дэн.

– Я знаю не больше твоего. – Наигранность, с которой Веда обычно говорила, пропала из ее голоса.

– Неужели? – он разыграл удивление. – Ваш обмен жидкостями с Ратмановым происходил так интенсивно, что вы не успевали говорить?

– Я не знаю, что с ним случилось, и на твоем месте лучше берегла бы свой зад вместо того, чтобы светиться с хранителями.

– Я бы посоветовал тебе то же самое, – прохрипел брат. – Ты и правда делала все те вещи, которые описаны в твоем деле?

– Сам и расскажи, – лукаво предложила она. – Откуда мне знать, что там написано?

– С таким послужным списком я бы уже давно свалил. – Дэн продолжал неторопливо идти вперед, сложив руки в карманы брюк. – Знаешь, я провел долгих пять лет на первом уровне. Пляж, море, горы – ну, ты в курсе. Незабываемое путешествие. Незабываемое оно именно потому, что это цветной карцер, где в один день ты вдруг перестаешь слышать, чувствовать и осязать. Та жизнь, которую ты знаешь, тает в памяти, и ты уже не можешь вспомнить ее вкус. – Брат без удовольствия растягивал слова. – Одиночество – самый приятный бонус. Оно медленно сжирает тебя до костей, а потом уродует и их, и от тебя прежнего внутри больше ничего не остается. – Дэн замолчал, осматриваясь по сторонам. – Это место – последнее, что ты увидишь, потому что за похищения сажают совсем в другую тюрьму. Ты не задумывалась, почему оттуда никто не выходит? – Его глаза горели зеленым пламенем в полумраке зала. – Там твой мозг начинает сходить с ума, и тьма создает свет: спустя неделю в полной темноте тебя накрывают такие красочные глюки, что уже через месяц-другой этих приходов ты жалеешь, что не можешь наложить на себя руки. – Он ускорил шаг. – Рассказать, что происходит потом?

Проход закончился. Веда рванула в сторону. Из тени золотого яруса показался Макс. Он перемахнул через ограждение и со звоном достал шейную цепь. Она отступила назад. Дэн схватил ее руки, но Веда ослепила его фиолетовыми искрами и двинула коленом по яйцам до того, как на нем вспыхнул доспех. Макс поймал ее удар локтем и заломил руку. Справляясь с болью, брат помог ему застегнуть цепь на ее шее и связать запястья.

– Не рыпайся, – проговорил ей в спину Макс, придерживая руки за цепь.

Грациозно расправив плечи, Веда обернулась и спросила:

– Тебе понравилась наша последняя встреча? – Она прищурилась, и этот взгляд напомнил Максу выстрел. – Я никак не могу о ней забыть и готова спорить, ты тоже.

Раздался довольный хрип Дэна. Макс поймал на себе его проницательный взгляд и ответил ей:

– Ты сошла с ума, если так считаешь.

– Ты еще не понял? Я гораздо хуже любой сумасшедшей!

Он вывел ее в проход, но она, будто нарочно, еле шла.

– Шевелись!

– Мне нравится, когда ты такой суровый, Тенёв, – томно протянула Веда и повернулась к Дэну, рваный смех которого зловещим эхом прокатился по мрачному залу. – Не думала, что удар по яйцам так тебе настроение поднимет.

– У меня плохие новости, красавица: сердце твоего бравого стража крепко занято, – только и сказал он, открыв перед ними дверь с издевательской улыбкой.

– Сердце – последний из его органов, который меня интересует.