Чертог Пустоты (СИ)

— А-а-а, теперь мы давим на больное, — с колючей иронией отметил Гарри. — Так держать, Гермиона…

— Я совершенно не собиралась тебя задевать, — та покачала головой. — Лишь хотела сказать, что…

— Да, я понял, спасибо, — перебил Поттер, одарив её прохладным взглядом. — Но позволь так же напомнить, что Петтигрю до недавнего времени все считали жертвой, а расплачивался за его предательство Сириус. Ни на какие мысли не наводит? — склонив голову к плечу, он иронично посмотрел на неё. — Не всё бывает тем, чем кажется на первый взгляд, Гермиона.

— Но риск…

— Порой стоит чем-то пожертвовать… даже если в итоге это спасет всего лишь одну единственную жизнь.

— Как мудро, Гарри, — с придыханием сообщила Грейнджер, качая головой. — И что же? Ты решил, что готов пожертвовать собственной безопасностью, отвернуться от проблемы и смиренно ждать, пока эта самая проблема ударит тебя ножом в спину? Об этой жертве ты говоришь? Что именно ты так отчаянно защищаешь? Вашу дружбу? А ты уверен, что от неё вообще хоть что-то осталось?

Гарри молча смотрел на неё и почти минуту ничего не говорил.

— Дело не в дружбе, — тихо сказал он.

— А в чем тогда?

— У Тома есть опасный враг, — очень медленно, произнёс тот. — Я боюсь, что этот враг однажды погубит его. И если для того, чтобы сохранить его жизнь, мне понадобиться пожертвовать своей, я так и поступлю.

— Я… я тебя не понимаю, — растерянно сказала Грейнджер. — Какой враг?

— Это не важно. Гермиона, я очень прошу тебя не спешить с выводами и обвинениями, — голос Поттера упал до еле различимого шепота, словно собственные слова слишком пугали его, чтобы произносить их в полный голос. — Ни ты, ни я, ни даже сам Том не понимаем, с чем мы столкнулись.

— И ты собираешься позволять ему творить всё, что вздумается? — напряженно спросила Грейнджер.

— Да. Пока не пойму, как ему помочь.

Гермиона смотрела на него со смесью отрицания и сострадания.

— Закрывая глаза на его поступки, ты ничем ему не поможешь.

— Я и не закрываю, — он улыбнулся.

— Он врёт нам.

— Все врут.

Грейнджер возвела глаза к потолку, раздраженно качая головой.

— Я, наверное, никогда не пойму хода твоих мыслей, — устало сообщила она.

Гарри победно усмехнулся.

— Так в том и трюк.

— А что, если, — она заговорила тише, — что если уже поздно ему помогать?

— Пока человек жив, никогда не поздно, — уверенно сказал Поттер. — Я буду рядом с ним. И пусть меня предадут, объявят окончательно спятившим или прикончат, пусть меня никто не вспомнит и не поблагодарит… но если это в итоге поможет ему, значит, я поступил правильно.

*

Циферблат медленно двигался по кругу, словно пластинка в старом патефоне. Стоя на короткой стрелке, что застыла там, где должна была находиться цифра шесть, Гарри неотрывно рассматривал своего светловолосого двойника, который неподвижным призраком замер на противоположной стороне циферблата, стоя напротив него на минутной стрелке. Больше вокруг не было ничего, кроме плотного белого тумана. Гарри хотел что-то сказать, хотел уйти, хотя бы пошевелиться, но собственное тело, казалось, не принадлежало ему.

— Ты чувствуешь, дитя магов? — далекий и едва различимый голос двойника разнесся в пространстве, подобно горному эху. — Чувствуешь, как время ускользает? Видишь, как оно обращается в туман и дым? Слышишь, как оно отсчитывает последние минуты?

«Минуты до чего?» — растерянно подумал Поттер.

— Она всё ближе…

«Кто?»

— Не разрушай то, что не сможешь починить…

«Кто ты такой?! — хотел закричать Гарри, но не мог разомкнуть губ и лишь в безмолвном отчаянии смотрел на двойника. — Где мы?»

— Там, где рождается вечность…

«Я не понимаю тебя».

— Она всё ближе…

«Кто?!»

— Ты слышишь? — двойник склонил голову к плечу, будто прислушиваясь. — Они разрушаются…

Гарри открыл глаза, судорожно хватая ртом воздух. Некоторое время он неподвижно лежал в кровати, слушая собственное рваное дыхание и пытаясь унять бешеное сердцебиение. Это, Мордред побери, было уже не смешно. С самого начала года светловолосый двойник преследовал его во сне и наяву. Гарри видел его в отражениях, иногда казалось, слышал его шепот. После атаки на Хогсмид всё стало хуже. Он вдруг стал бояться оставаться один — ему постоянно мерещилось чужое присутствие, казалось, что за ним постоянно наблюдают. Он не знал, почему это так пугает его. Двойник никогда не пытался напасть или причинить вред. Скорее даже наоборот — стремился предупредить о чем-то. Но в этих видениях было что-то противоестественное. Потустороннее. Будто сам факт существования этого двойника нес в себе угрозу.