Чертог Пустоты (СИ)

— Ты, возможно, и не побежишь, — не стал спорить Сириус. — А что насчет твоего друга? Уж поверь, увлечение тёмной магией всегда выливается в какие-нибудь неприятности. Не стоит ли тебе повнимательней приглядеться к этому мальчику?

Гарри перестал бродить вдоль книжных полок и медленно повернулся, в зеленых глазах не осталось ни искры прежнего веселья.

— Я не собираюсь к нему приглядываться, — ровно сказал он. — И обсуждать это с тобой больше не хочу.

Сириус поднял руки, развернув их ладонями к Поттеру, словно сдаваясь.

— Гарри, я не прошу тебя отворачиваться от него, — примирительно сказал он. — Мерлин свидетель, я счастлив, что у тебя есть такой друг. Но просто подумай, если Томас хоть отчасти разделяет взгляды Пожирателей, то опасность может грозить не только тебе, но и остальным членам Ордена. Ты готов рисковать их жизнями? Готов поручиться за него?

— Только то, что Тому нравятся книги по тёмной магии не делает его предателем и негодяем, Сириус, — отчеканил Гарри, глаза его при этом стали так холодны, словно пылающая в них минуту назад жизнь целиком обратилась в лёд, не оставив ни единой эмоции. — И если ты хоть на секунду отвлечешься от обид на собственную мать и попробуешь взглянуть на всё с точки зрения взрослого человека, а не взбалмошного подростка, то заметишь, что определение этого мира заключается не только в примитивном разделении на чёрное и белое. Мир на удивление многогранен и это достаточно легко заметить, если вытащить голову из задницы.

Блэк не нашелся что ответить, ошеломленно глядя в глаза крестника. Никогда прежде Гарри так не разговаривал с ним.

— Теперь насчет Тома, — плавно продолжил Поттер, не сводя с крёстного тяжелого взгляда. — Он мой лучший друг. Я верю ему. Прошу тебя больше никогда не поднимать эту тему.

Гарри взял со стола книгу некроманта и, больше не взглянув на Блэка, вышел из библиотеки. Сириус не стал его останавливать.

*

Люциус Малфой очень любил поместье своей семьи. Мэнор был огромным, словно замок и, прогуливаясь по просторным, светлым коридорам ранним утром можно было любоваться старинными картинами и живописными видами сада из окон, и за весь день ни разу не столкнуться с остальными жильцами. Поместье дарило чувство уединения и спокойствия. Иногда Люциусу даже хотелось взять бессрочный отпуск и днями напролет бродить по холлам и анфиладам комнат, размышляя о чем-нибудь глубоко философском и возвышенном.

Подумать только, однажды он чуть было всего этого не лишился, когда его подозревали в пособничестве Тёмному Лорду. Возвращаясь после бесконечных допросов, Люциус запирался в своём кабинете и напивался практически до невменяемого состояния, ослепленный и оглушенный ужасом. Даже угроза Азкабана пугала его не так сильно, как полный арест имущества. Что бы он делал, если бы имение ушло с молотка после его заключения? Как бы он пережил это? Что сказал бы отец, будь он жив? О-о-о, Люциус был уверен, Абраксас Малфой вздохнул бы устало и разочарованно и холодно бросил: «Какой же ты всё-таки кретин». А после в задумчивости раскурил бы трубку, прожигая сына долгим пристальным взглядом и не произнося более ни слова.

Абраксас Малфой всегда придерживался мнения, что в молчании сокрыто куда больше смысла, чем в пустой болтовне, и многие уроки отца Люциус усвоил именно в окружении этого абсолютного, но такого наполненного смыслом безмолвия. Даже умирая, Абраксас не обронил ни звука, лишь смотрел в глаза сына. Люциус тогда так и не понял, о чем тот думал. Как никогда не узнал, что чувствовал к нему отец.

В отношениях с собственным сыном Люциус всё же предпочел иной подход. Он много разговаривал с Драко, многое объяснял, многого требовал. Увы, Драко так половины и не понял. Иногда Люциус задумывался, не следовало ли ему выбрать тактику отца и предоставить Драко возможность самому находить решения и ответы, давая лишь едва заметный вектор, указывающий направление пути, но не объясняющий, как этот путь нужно пройти. Сейчас же у него был послушный сын, слепо доверяющий суждению отца, прислушивающийся к каждому его слову и… не способный принять ни одного самостоятельного решения.

Потерявшись в мыслях, Люциус не сразу заметил, что добрался до восточного крыла дома, откуда доносилась мягкая, едва слышная музыка. Он улыбнулся. Похоже, Нарцисса сегодня рано встала, раз уже добралась до фортепьяно. Заложив руки за спину, Люциус неторопливо направился к музыкальной комнате, чтобы поприветствовать супругу.

Должно быть, сегодня на него нахлынуло несколько лиричное настроение, потому что, как правило, он предпочитал хотя бы до завтрака, а то и до обеда, ни с кем из членов семьи не встречаться. Но отчего-то сейчас ему очень захотелось увидеть жену.