Чертоги Казад-Дума (СИ)

Сейчас Эреборец нуждался во времени. Укачивая Ниар как маленького ребенка, гном втайне желал оказаться наедине с самим собой. Чтобы поразмыслить. Чтобы дать себе возможность побыть слабым. И чтобы решить для себя окончательно, кто является другом, кто – врагом, и кем можно пренебречь в ситуации, когда правда оказывается ложью.

Когда Ниар затихла, горную тишину наполнил тонким гулом гуляющий промеж склонов ветер. Песнь его тянулась гортанной трелью, свободолюбивой, непреклонной. Сквозь яркие ноты жизнелюбия в монотонных завываниях вьюги порой угадывались крики смятения. Того самого смятения, что было способно даже самых сильных мира сего подвести к черте, за которой прячется нетленная пустота.

Сквозь яркие ноты жизнелюбия в монотонных завываниях вьюги порой угадывались крики смятения. Того самого смятения, что было способно даже самых сильных мира сего подвести к черте, за которой прячется нетленная пустота. Двалин, переваливая огромный тюк с едой через гигантских размеров валун, громко выругался. Настроение, и так препаршивое, с утра не радовала и погода. Сиявшее солнышко вроде бы как припекало головы, но сносящий с ног ветер выл, будто рассвирепевший голодный волк.

Вообще, надо сказать, что никто в отряде со вчерашнего дня не шутил и не улыбался. Раздавленные неожиданной трагедией, развернувшейся на горном перевале, путники потерянно брели вниз с горы, пытаясь отыскать кратчайший путь к прогалине, в которую упал Король-под-Горой. Вера в лучший исход стремительно угасала, подобно быстро тающей свече. Особенно тяжело пришлось Фили и Кили. Молодые гномы пусть и не показывали своего горя, все же переживали его. Мрачные и хмурые, братья шагали следом за Балином, не решаясь начать натянутого разговора. Впрочем, никто не мог набраться смелости и озвучить те мысли, что вертелись в голове у каждого смельчака из отряда Торина Дубощита.

Сам же Двалин искренне надеялся на чудо. Он ясно понимал, что вряд ли молодому Королю удалось выжить после сокрушительного падения. Злосчастный мост висел высоко над землей и даже при лучших обстоятельствах вряд ли кто-то смог бы избежать гибели, сорвавшись с ледяного виадука. Торина действительно могло спасти только нечто выходящее за рамки обычного. Надеяться на подобное не стоило, но Двалин не мог принудить себя мыслить со скептицизмом. Гному проще было бы поверить в собственную смерть, нежели в смерть Торина.

За долгую ночь пути, ставшую самой жуткой ночью на памяти Двалина, путники сумели спуститься с вершины горы к узкому тракту, ведущему, судя по всему, ко входу в орочьи пещеры. Не сговариваясь и не споря по поводу необходимости подобных действий, все как один решили отыскать своего предводителя. Вопроса о том, жив Торин или же нет, никто не поднимал.

Поразмыслить было над чем. Возможная гибель Короля-под-Горой пугала. Однако случившееся на перевале не могло не заставить уверовать в небесное провидение. Взять хотя бы ту же бурю, что разыгралась почти сразу после падения Торина в пропасть. Небо, ставшее рубиновым на какое-то время, будто кровавым саваном заволокло горы. А загадочный голос, принесенный из снежных глубин порывистым ветром? Разве кто-то мог забыть этот чудовищный голос, звенящий в ушах многоголосым эхо? Балин уверил брата, что то была настоящая магия, могущественная и темная. Однако откуда было взяться магу в горах, где веками никто не жил, кроме орков да троллей?

Двалину казалось, что ответ на вопрос известен всем. Сложить два и два не сложно даже крайне наивным существам. А Ниар, приглянувшаяся всем гномам, самому воину всегда казалась особой загадочной, полной тайн. Могла она быть источником той магии, что окрасила небосклон в цвета огня и войны? Почему бы и нет, собственно? Ведь это именно Ниар привела путников к ледяному мосту. Именно она помогла перейти Лихолесье, и именно она во всем поддерживала искателей приключений на протяжении всего пути. Совпадение? Что-то Двалину мало верилось в это.

Так или иначе, но с поисками Торина следовало поторопиться. Чтобы ни произошло у самого центра горы Гундабад, молодому Королю нужна была помощь. А в такой холод, еще еда и тепло.

— Эй, вон там!

Громкий голос Бильбо разорвал тишину, заставив путешественников остановиться. Стоящий на снежном возвышении, хоббит вытянутой рукой указывал куда-то вниз. Двалин, поморщившись, развернулся на месте. Хмурясь, оглядел покатый белый склон меж двух зазубренных пик. Там, теряясь в белом мареве, виднелась довольно широкая и ровная дорога, бегущая вглубь горного массива. Полурослик нашел искомый путь, который, вероятнее всего мог привести к внутренним ущельям и долинам, отгороженным от всего мира стеной Гундабада.

— Мистер Бэггинс, Вы не устаете меня удивлять, — заметил Кили, подошедший к Двалину со спины. Отерев пот со лба, молодой гном попытался улыбнуться. Вышло не очень, но хоббит, заметивший старания юноши, коротко кивнул в знак понимания.