Чертоги Казад-Дума (СИ)

— Ты задаешь вопросы, Нанивиэль, — кареглазая девушка заговорила на синдарине. Произнося слова с легким придыханием, она распела фразу: — Ты другая, а это заслуживает похвалы. В тебе есть зерна сомнений, и мне не хочется губить их на корню. Напротив, я хочу, чтобы вопросы твои росли и множились, как множились сорные травы в лесах Дориата. Ты никогда не задумывалась о том, почему восточные люди такие подозрительные к чужакам? Почему в Мордоре всегда темно? Почему орки выглядят так, как они выглядят?

— Нет, никогда, — по коже бессмертной побежали мурашки. Не зная, стоит ли продолжать беседу, Илийя завороженно следила за Ниар, не смея оторвать от нее взгляда. — Это данность. Так сложилось, потому что некогда Вала Мелько отступил от слова Илуватара. Он исказил сущность бытия, сделал его ужаснее.

— Ну, так ты задумайся, кроха, — Ниар сделала шаг навстречу юной эльфийке. Протягивая руку вперед, подала ей свой бокал с красным вином, предлагая испить огненного напитка. Повинуясь, Илийя фужер взяла в свободную руку. — Задумайся, хотя бы разок. Я знаю, что ты еще совсем юна и подобные рассуждения покажутся тебе ужасно сложными. Тебе захочется услышать чей-то совет, опереться на чью-то мудрость. Но допусти на мгновение, что миром правит хитрая ложь, чей-то коварный план окутывает вселенную невидимыми цепями. Рассуди справедливо и сделай нужные выводы. Ведь каждый твой вопрос, адресованный мне, на самом деле ты задаешь себе. Ответь на них. И поверь: порой очень страшно совершить безумный поступок. Но только безумие имеет значение тогда, когда разум уже не в состоянии различать правду.

Но только безумие имеет значение тогда, когда разум уже не в состоянии различать правду. Только оно и может диктовать правила поведения в те моменты, когда достоверность происходящего лучше всего поставить под вопрос. Торин полагал, что до безумия еще далек: он опустошенно бороздил взглядом собравшуюся толпу эльфов, механически улыбался друзьям, иногда даже шутил вполне впопад. Абстрактность мироздания давила на него не извне, но изнутри – с трудом понимая, что находится в Ривенделле, он мысленно прощался со своим неспокойным прошлым. Эребор вновь чудился гному далеким, истлевшим сном. Не существовало больше Одинокой Горы. Только океан безысходности и ничего больше.

Он заметил Ниар не сразу. Он вообще не желал бы видеть ее. Но она присутствовала на общем празднике. Веселилась со всеми, улыбалась, смеялась. Девушка отлично находила общий язык с новыми знакомыми – не прошло и получаса, как вездесущие Эльдар задорно беседовали с ней, давая жизненные советы. Одетая в эльфийский наряд, Ниар больше не походила на чудаковатую разбойницу. Теперь ее образ скорее напоминал какую-нибудь лесную нимфу из далеких королевств. Лишь повязка на глазах выдавала в ней существо ограниченное, смертное.

«Нужно подойти к ней и объяснить, что будет происходить дальше, — убеждал себя Торин, чувствуя, как желание покинуть маленький пир разрастается до небывалых размеров. — Нужно сказать ей, что Элронд согласился помочь. В конце концов, она имеет право знать».

Он все же сумел заставить себя шагнуть. Не торопясь, эреборец направился к кареглазой красавице. Не отрывая своего взгляда от Ниар, мысленно проклинал волнение, разгорающееся в груди. Приблизившись же к девушке, негромко окликнул ее, прося отойти на пару минут. Ниар, заслышав голос Короля, почтительно извинилась перед собеседниками и мягким шагом подошла к Торину. В движениях ее больше не было робости – лишенная глаз, она все же каким-то образом научилась ориентироваться в кромешной тьме.

— Я задержу Вас ненадолго, — в горле заклокотало и Торину пришлось откашляться. Он не терял контроля над собой и своими словами, но явственно ощущал, как эмоции предательски штурмуют цитадель его хладнокровия. Не радость и ласку испытывал теперь гном. Он ощущал боль и горечь. — Я поговорил с лордом Элрондом. Он любезно согласился помочь Вам добраться до дома. Эльфы Ривенделла сопроводят Вас в долгом путешествии на восток. Они защитят и помогут.

— Мне не нужна помощь, — Ниар подняла голову вверх. Она улыбалась, но теперь без нежности, без открытости. Ее лицо на безумно долгое мгновение показалось Торину чужим, диким, надменным. Высокие скулы, алые губы, тонко очерченные черты. — Я никогда о ней не просила, как не просила о милосердии. Вашему Величеству следовало рассказать достопочтенному эльфу о том, что случайная спутница оказалась могущественной ведьмой. Полагаю, тогда эльф не стал бы предлагать свои услуги.

— Я решил предоставить эту честь Вам, — не замечая, как холодеет голос, как он крепчает и становится звонким, Торин сжал руки в кулаки. — Вы помогли нам, а не в наших правилах платить за проявленное благородство подлостью. Лучше будет, если правду Владыка узнает из Ваших уст. Право, я и не знаю, в чем эта правда заключается.