Чертополох. Философия живописи

Портретов современников им написано мало. Набор знаменитостей: Паганини, Жорж Санд, Шопен, автопортрет художника – список невелик. Но вообще-то Делакруа написал толпы народа, многие тысячи человек; только запомнить их очень непросто. Вы запомнили лица крестоносцев из «Взятия Константинополя»? Узнали бы в толпе лицо Сарданапала из «Смерти Сарданапала»? Вас поразила внешность епископа Льежского? Делакруа написал сотни исторических и мифологических картин, сотни экзотических охот и поединков – вы видели марокканцев на конях, турок в тюрбанах, алжирских женщин и рыцарей, античных героев и ангелов – скажите, кого из них вы запомнили настолько, чтобы сказать: вот типаж, воспетый Делакруа, вот уникальный характер?

Принято выделять знаменитую Свободу – из картины «Свобода на баррикадах», полуобнаженную женщину на баррикаде, которая стала символом Франции. Но точно такую же женщину Делакруа изобразил в качестве символа Греции – «Греция на руинах Миссолунги», и она же присутствует в качестве модели, с которой писались невольницы Сарданапала, и она же – натурщица для его алжирских женщин. Кто эта дама – гречанка, француженка, ионийская рабыня, ассирийка? И почему у великого художника нет определенного героя?

Спустя сто лет после Делакруа художник мог бы возразить: мол, он выражает себя непосредственно через пятно и линию, а конкретные герои ему не нужны. Допустим, Малевич изобразил идеал казарменной утопии просто геометрическими формами – квадратами и прямоугольниками. Но Делакруа работал в то время, когда главным в картине был антропоморфный образ, зрителю требовался рассказ о человеке.

Делакруа говорит страстно и много, он пересказал античные мифы и историю Франции, на его картины ссылаются все; Делакруа – признанный отец всего современного искусства, с него именно началась великая революция в изобразительном искусстве, изменилась тональность рассказа. Искусствовед Гомбрих открывает его именем поворотную главу своей книги – главу о революции в западном искусстве. Странным образом получилось так, что основоположник новаторства чего-то не договорил. Сделано почти все, он вооружил поколения приемами: найдены контрасты палитры, вихревой мазок, головокружительная композиция. И вместе с тем не хватает главного: это рассказ – про кого? Делакруа как-то сказал, что при виде своей палитры он приходит в возбуждение, как воин при виде доспехов. И действительно, его палитра – предмет особой заботы и гордости – ежедневно вычищалась им, полировалась, как меч, как дамасская сталь. Он чувствовал себя рыцарем – но во имя кого он сражался и кого защищал? В сотнях битв, изображенных Делакруа (скажем, «Поединок между гяуром и Пашой»), нет ни правых, ни виноватых – зритель не в силах сочувствовать ни одной из сторон; так скажите: рыцарь с палитрой сражается на чьей стороне?

Вы скажете: Делакруа – типичный романтик; все романтики любят экзотику, вот и Джордж Байрон написал драму о Сарданапале, вот и Берлиоз тоже написал симфонию «Смерть Сарданапала», чем Делакруа хуже? Лорд Байрон писал про Грецию – вот и Делакруа тоже писал про Грецию. Вальтер Скотт писал из жизни Шотландии, вот и Делакруа тоже. Делакруа брал сюжеты отовсюду: из Вальтера Скотта, Шекспира, Гёте – вдохновлялся всем подряд. Типичная для романтизма история.

Это отчасти справедливо, но не вполне. Делакруа действительно написал драматическую картину «Резня на острове Хиос», по следам бойни, устроенной турками на греческом острове. Искусствовед А. Гастев, когда писал биографию Делакруа, даже воскликнул: «В девятнадцатом веке была своя Герника, и у греческой Герники был свой Пикассо!» – но это ложный пафос. Делакруа к греческой трагедии был равнодушен, сам он никогда не был в Греции и историю современной ему Греции не знал. В отличие от испанца Пикассо, переживавшего за испанский город Гернику, он глубоких личных чувств к Хиосу не питал. Бодлер (который всегда писал о Делакруа крайне энергично) назвал это полотно «жутким гимном року и страданию», хотя ничего жуткого на картине не нарисовано. Помимо резни на Хиосе, художник написал также картину «Греция на развалинах Миссолунги» – вслед за Байроном, посетившим те места. На картине изображена (как и в случае парижских баррикад 1830 года) гордая полуобнаженная женщина, символизирующая достоинство греческого сопротивления. Именно в Миссолунги как раз и погиб Байрон, для Байрона это место не было выдумкой, а Делакруа в Миссолунги даже и не собирался ехать. Художник, разумеется, посещал экзотические страны: Алжир, Марокко, Египет – но вот именно в Грецию он не ездил – узнавал о ней из газет, причем далеко не постоянно этим интересовался. Когда читаешь дневник художника (а Делакруа оставил подробный дневник, он ежедневно записывал мысли и планы), то скорби в отношении Греции там не обнаружишь.