Чертополох и терн. Возрождение веры

Страсбург (выбранный для жизни еще родителями художника) был просвещенным городом, свободный город в составе Священной Римской империи: Гутенберг провел в нем десять лет. В дальнейшем спор протестантизма и католицизма станет в Страсбурге привычным делом: эшевены (городские старейшины) проголосовали за Реформацию, император Карл V, сменивший Максимилиана, насаждал католический обряд. Данная картина написана еще до решительных поступков Лютера, Бальдунг здесь смеется не над католицизмом, но над любой догмой. Впоследствии художник стал протестантом; впрочем, протестантизм был скорее формой сопротивления общественной догме вообще, нежели следованием новой конфессии. Уместно сказать, что само лютеранство стремительно сделалось догмой, и художника Ханса Бехама, например, судили за ересь и отступничество, но уже не от католицизма, а от лютеранства.

Возвращаясь к картине «Потоп», можно лишь констатировать, что данная вещь – как «Красный конь» Петрова-Водкина или «Смерть Сарданапала» Делакруа – не фиксирует перемены, но их предсказывает. Разбужена стихия, что поглотит сундук с накопленным добром, причем стихия разбужена Господом – мы видим неистово-яркий свет, льющийся с небес. Стихию вольно трактовать по-разному; это крестьянская война, это Реформация, это конец правления Максимилиана, это религиозные войны.

Важно и то, что вещь эта, написанная в 1516 г., уже после Фрайбургского алтаря, подводит итог знаменитому рейхлиновскому спору.

3

Одновременно с тем, как Микеланджело писал еврейских пророков и историю народа Израилева в Сикстинской капелле, а затем вырубал статую еврейского пророка Моисея, как раз в те самые годы (1508–1519) в Северной Европе шел спор по поводу судьбы иудейских книг.

Этот спор, начавшийся в 1509 г., получил название рейхлиновского, поскольку участвовал в нем с одной стороны Иоганн Рейхлин, просветитель Германии, а с другой стороны писатель Пфефферкорн и стоящие за ним кельнские богословы, призывавшие к уничтожению еврейской литературы. Любопытно, что Пфефферкорн, инициировавший спор о сожжении еврейских книг, был крещеным евреем, а Рейхлин, выступивший в защиту иудаизма, был чистокровным немцем, представлял германский гуманизм.

Рейхлин в буквальном смысле слова является связующим звеном гуманистических тенденций Европы, соединяя тех людей, взгляды которых могли не вполне совпадать, и культуры не буквально близкие. Рейхлин – друг Фичино и Пико, Гуттена и Эразма, воспитатель Лютера и Меланхтона, знаток парижского богословия. Его вместе с Эразмом называли «двумя глазами гуманизма»; хотя смотрели на мир эти два глаза по-разному. В данном случае Рейхлин выступил против сожжения иудейских книг. Сторону Рейхлина приняли многие гуманисты; между тем император Максимилиан Габсбург первоначально поддержал инициативу по уничтожению еврейских книг – и еврейские книги стали жечь.

То была классическая антисемитская кампания в Европе, далеко не первая и не последняя; важно то, что, помимо бытового антисемитизма, была заявлена редакция вероучения. Собственно, вопрос о переводе Библии на национальные языки в отсутствие оригинала стоять не может. Пфефферкорн высказал в своей книге «Brantspiegell», опубликованной к случаю, предложение выселить всех европейских евреев на необитаемый остров, оставив лишь малолетних детей, которых можно попытаться вырастить в христианской вере (любопытная параллель с первоначальным проектом нацистов выселить евреев на Мадагаскар). Рейхлин оппонировал ему, доказывая, что без Ветхого Завета нет христианства. Происходило это ровно в то самое время, как Микеланджело писал пророка Исайю и Иону.

Спор Пфефферкорна с Рейхлином вырос до международного события – в нем приняли участие университеты, схоласты, богословы Майнца и Кельна, папа и епископы, сторону Рейхлина занял влиятельный архиепископ Майнцский. В сущности, рейхлиновский спор – контрапункт истории северного гуманизма. Если суд на Дрейфусом перерос локальный шпионский инцидент и стал символом заката европейских империй, то суд над Рейхлином стал контрапунктом самосознания европейского гуманизма. В этот самый момент университетский, школярский и, по сути, секулярный характер гуманизма должен возвыситься до гражданского гуманизма. Противостояние антисемитов и филосемитов фактически означало противостояние догматиков и реформаторов, республиканцев и имперцев, схоластов и просветителей.

Пока длилась тяжба, Рейхлин не только полемизировал с Пфефферкорном по поводу сожжения конкретных книг, но утверждал тезис: кто считает себя христианином, обязан уважать иудейские древности. Познакомившись в Италии, куда он попал в 1482 г., сопровождая князя Эберхарда Вюртембергского, с Пико делла Мирандола, который был полиглотом, сопрягавшим культуры, сочетал светскую философию и теологию, Рейхлин проникся его (то есть неоплатонической, флорентийского извода) любовью к еврейской каббалистике. Осуждая Рейхлина и его пристрастия, германские богословы, таким образом, судили и флорентийский неоплатонизм, и его влияние на Северную Европу.