Чертополох и терн. Возрождение веры

Перед тремя крестами – толпа. Издеваются, кривляются, скалят зубы. На первом плане две группы лиц: слева от креста Иисуса (если смотреть от зрителя) Дева Мария и Иоанн, традиционно выполненная пара. Но внимание приковывает не Мария и не Иоанн, а фигура, стоящая справа от Распятия. Это рослый мужчина, превосходящий ростом всех персонажей данной сцены, выделяется он и значительностью. Перед нами солдат, одет, как средневековый ландскнехт. В руке солдата алебарда, причем, если копья и алебарды в руках апостолов на фронтальной стороне алтаря смотрятся потешно, в данном случае солдат, судя по всему, знает, как с оружием обращаться. Солдат невозмутим и не истеричен, в отличие от взволнованных спором апостолов. Это центурион Лонгин (в православной традиции – мученик Лонгин), тот, который вонзил копье под ребро Иисусу и затем уверовал в него. Сотник Лонгин, безусловно, является главным героем картины: катарсис происходящего воплощен в его переживании. Картину следовало бы называть не «Распятие», но «Центурион Лонгин перед распятием», настолько выделена его фигура. Изображение центуриона Лонгина в качестве героя – довольно редкое явление; можно вспомнить картину Фра Анжелико (вряд ли известную Бальдунгу) и экстатическую, как всегда у этого мастера, картину Грюневальда «Три Марии у подножия креста и сотник Лонгин»; последнее произведение, написанное в 1500 г. в качестве репетиции Изенхеймского алтаря, скорее всего, Бальдунгу было известно.

Центурион Лонгин во Фрайбургском алтаре сознательно встроен в ряд святых, расположенных на левой и правой частях тыльной стороны алтаря: святой Иероним, Иоанн Креститель (патроны Фрайбургского университета) на левой стороне, святой Георгий (покровитель города Фрайбурга) и святой Лаврентий (патрон казначейства) на правой стороне. Центурион Лонгин занимает центральную позицию.

Лонгин нарисован в тот момент, когда он принимает решение нанести удар. Центурион стоит, слегка наклонившись вперед и опираясь на свое оружие. Традиционное копье Лонгина здесь заменено на алебарду, наподобие той, что в руках у апостола на фронтальной стороне алтаря, и вряд ли сходство случайно. Чуть повернув голову, центурион цепким взглядом смотрит на зрителя; любопытно, что лишь три персонажа картины смотрят не на Распятие, а в сторону зрителя: Лонгин, затем маленький мальчик, стоящий перед ним, и юноша в красном берете за плечом центуриона. Все они словно позируют художнику. Их портретные характеристики отличны от лиц прочих героев картины. У Лонгина запоминающееся лицо: крупный нос, большой лоб с залысинами, висячие усы, рыжая борода. Это ни в коей мере не условный типаж, но конкретный портрет. Изображено лицо мыслителя, отнюдь не солдата: человек словно оценивает свой жизненный выбор. Юноша, выглядывающий из-за его плеча – типичный школяр, как их рисуют в те годы: студент университета, латинист, грамматик. Ребенок, третий в этой группе, – мальчик из обеспеченной, совсем не крестьянской семьи – пытливый, развитый.

Все эти три персонажа – мужчина, юноша и ребенок – смотрят на зрителя схожим образом, имеют нечто родственное в облике. Бытует мнение, что изображение юноши в красном берете, того, что стоит за плечом стражника с алебардой, является автопортретом. И впрямь, юноша в красном берете крайне похож на юношеский, сделанный еще до учебы у Дюрера, «Автопортрет в берете» 1504 г.

Поскольку мальчик, стоящий перед Лонгином и юношей в берете, держит в руках табличку с монограммой мастера, принято считать, что монограмма относится к юноше в красном берете. Однако со времени наброска 1504 г. прошло двенадцать лет, облик Бальдунга должен измениться. Мастер переехал во Фрайбург вместе с женой Маргаритой Хеллер в 1512 г. (родился в 1480 г., по другим источникам в 1484 г.) и работал над алтарем до 1516 г. (дата указана на пределле). Художнику в момент завершения «Распятия» тридцать шесть лет или тридцать два – тридцать три года, в тридцать шесть лет человек XVI в. не выглядел юным. Безусому юноше в красном берете не больше семнадцати лет, и, разумеется, табличка с монограммой может относиться и к Лонгину. В луврском автопортретете 1534 г. (рисунок черным мелом) показано точно такое же лицо, как у центуриона Лонгина, с теми же тяжелыми веками, длинным носом, усами, бородой. Существует автопортрет Бальдунга 1526 г. (Нюрнберг), на котором мастер изображает себя с висячими усами, сходной формой рыжей бороды, такой же прической и залысинами высокого лба. Луврский, нюрнбергский автопортреты и облик Лонгина с алтаря Фрайбурга схожи чертами, характером (и, что немаловажно, манерой смотреть на зрителя) с автопортретом 1509 г., проданным на аукционе Кристи.