Чертов крест

Разсказчикъ умеръ съ насмшливой улыбкой на устахъ, не раскаявшись въ своихъ грхахъ. Многіе изъ его товарищей послдовали за нимъ на плаху въ разное время; но страшный атаманъ, къ которому присоединялись все новые и новые разбойники, продолжалъ свои разрушительные подвиги…

Несчастные жители все боле и боле отчаявались и не знали, на что имъ ршиться, чтобы разомъ прекратить такой порядокъ вещей, который съ каждымъ днемъ становился все невыносиме и прискорбне. Какъ разъ около селенія, въ глубин густого лса, жилъ въ это время святой мужъ; онъ поселился въ маленькой обители, посвященной св. Вароломею, и отличался благочестивой и добродтельной жизнью. Народъ считалъ его святымъ, благодаря его спасительнымъ совтамъ и предсказаніямъ.

Полагаясь на осторожность и на прославлевную мудрость этого почтеннаго отшельника, жители Бельвера предложили ему на разршеніе свою трудную задачу. Испросивши милосердія у своего святого патрона, который, какъ вамъ извстно, знаетъ чорта очень близко и не разъ его порядочно прижималъ, — старецъ посовтывалъ имъ спрятаться ночью въ засаду у подножья каменистой тропинки, вьющейся по утесу, на вершин котораго стоялъ замокъ, и въ тоже время наказалъ имъ, чтобы они не употребляли въ дло никакого оружія, кром одной чудотворной молитвы, которую онъ заставилъ ихъ выучить наизусть. По преданію, съ помощью этоы самой молитвы св. Вароломей завладлъ чортомъ.

Все это было въ точности исполнено, и результатъ превзошелъ всеобщія ожиданія: не успло солнце слдующаго дня озолотить высокую бельверскую башвю, какъ жители уже собрались на главной площади тсными кучками и разсказывали другъ другу съ таинственнымъ видомъ, какъ въ прошедшую ночь привезли въ городъ знаменитаго атамана сегрскихъ разбойниковъ, крпко связаннаго по рукамъ и по ногамъ.

Едва эта новость успла перейти изъ устъ въ уста и разнестись по домамъ, народъ бросился на улицы съ громкимъ ликованіемъ и посашилъ собраться у воротъ тюрьмы. Приходскій колоколъ зазвонилъ, созывая жителей на совщаніе, городскіе старйшины собрались на совтъ, и вс стали съ нетерпніемъ ожидать той минуты, когда преступникъ предстанетъ предъ лицомъ своихъ импровизованныхъ судей.

Судьи, которыхъ графы Ургельскіе уполномочили совершить быструю и строгую расправу съ разбойниками, посл минутнаго совщанія, приказали привесть злодя, чтобы сообщить ему приговоръ.

Какъ я уже сказалъ, на главной площади, такъ же какъ и на всхъ улицахъ, черезъ которыя долженъ былъ слдовать узникъ, нетерпливый народъ кишлъ и волновался, какъ густой пчелиный рой. Особенно у воротъ тюрьмы народная толпа все прибывала, пылкіе возгласы, глухой ропотъ и громкія угрозы уже заставили стражу стать въ оборонительное положеніе, когда, наконецъ, дано было приказаніе вести преступника на судъ.

Когда онъ показался подъ массивнымъ сводомъ тюремныхъ воротъ, вооруженный съ ногъ до головы и съ опущеннымъ забраломъ, глухой и продолжительный ропотъ удивленія поднялся въ тсной толп народа, который съ трудомъ разступился, чтобы дать ему дорогу. Вс сейчасъ же узнали вооруженіе убитаго барона, то самое вооруженіе, про которое сложилось столько мрачныхъ легендъ, пока оно висло въ разрушенныхъ стнахъ проклятаго замка.

Вс видли, какъ разввались черныя перья его шлема въ то время, какъ вели войну съ своимъ господиномъ; вс видли, какъ колебались эти самыя перья отъ вечерняго втра, подобно плющу, обвившему обуглившуюся колонну, у которой висло вооруженіе посл смерти своего владльца.

Наконецъ таинственный разбойникъ вступилъ въ залу совта, и глубочайшее молчаніе смнило шумный говоръ среди всхъ присутствующихъ, когда подъ высокими сводами прозвучалъ звонъ золотыхъ его шпоръ. Тогда одинъ изъ судей спросилъ у него дрожащимъ и взволнованнымъ голосомъ, какъ его имя. Тутъ вс съ волненіемъ насторожили уши, чтобы не проронить ни одного слова изъ его отвта, но незнакомецъ только слегка пожалъ плечами въ знакъ полнйшаго презрнія, что не могло не раздражить судей, обмнявшихся недоумвающими взглядами.

Три раза повторили ему вопросъ, и три раза онъ отвчалъ все въ томъ же дух.

— Пусть онъ подыметъ забрало! Пусть онъ откроетъ лицо! начали кричать горожане. — Пусть онъ сниметъ шлемъ! Увидимъ, осмлится ли онъ тогда оскорблять насъ своимъ презрніемъ, какъ въ эту минуту, когда его не видно!

— Снимите шлемъ, — повторилъ тотъ, кто обращался къ нему прежде.

Незнакомецъ даже и не шевельнулся.

— Повелваю именемъ нашей власти.

Послдовалъ тотъ же отвтъ.

— Именемъ владтельныхъ графовъ нашихъ приказываю вамъ снять шлемъ.

И это не помогло.

Негодованіе выросло до крайняго предла, такъ что одинъ изъ солдатъ стражи бросился на преступника, который своимъ упрямымъ молчаніемъ могъ хотъ святого вывести изъ терннія, и грубо поднялъ его забрало. Общій крикъ изумленія вырвался у присутствующихъ, которые на минуту замерли въ необъяснимомъ ужас.

И было отъ чего.

Шлемъ, забрало котораго было на половину приподнято, на половину опущено на блестящій стальной нашейникъ, оказался совершенно пустымъ…