Чертов крест: Испанская мистическая проза XIX — начала XX века

Внизу, оставляя за кормой мерцающий блеск лунного света, скользил по бурному потоку к противоположному берегу челн. В нем угадывалась бледная, белесая, грациозная фигурка, без сомнения женская. Конечно, это она, та, которую он повстречал в заброшенном саду у развалин замка тамплиеров. Женщина его мечты, воплощение его самых буйных фантазий, безумных чаяний. С проворством горной лани помчался он вниз, сорвал с головы шляпу с пером, бросил ее оземь. Длинный, пушистый плюмаж цеплялся о камни, силясь задержать хозяина. Скинул на бегу дорогой бархатный плащ. Молнией метнулся Манрике к мосту.

Единственное желание снедало его: скорее достичь стен города, прежде чем лодка коснется берега. Безумие! Когда, взмокший от быстрого бега, выбившийся из сил, оказался он подле входа, таинственные ночные путники, переправившись через Дуэро, уже достигли городских стен у башни Святого Сатурия, проникли в Сорию через потайную дверь у самой реки. Темные воды молчаливо отражали зубцы мрачных крепостных башен.

IV

Манрике потерял всякую надежду нагнать ночных странников. Единственное, что его поддерживало в пути, — догадка, где могли путники отыскать в столь поздний час стол и кров. Не упуская сей мысли, направил наш герой стопы свои в квартал Сан-Хуан. Там принялся он бродить по улочкам, всецело полагаясь на удачу.

В те времена, как, впрочем, и сегодня, улочки Сории были узкими, темными и кривыми. Недвижимая, немая тишина царила в ночном квартале, изредка нарушалось царствие ее далеким собачьим лаем или скрипом дверей, а то вдруг послышится лошадиное ржание, звякнет цепь, которой приковали животное к яслям в подвале.

Манрике, обратившись в слух, крался по кривым улочкам ночного города, вслушивался в едва различимые шорохи. Временами казалось ему, будто доносится до него шум легких шагов, будто кто-то только что скрылся за ближайшим поворотом, свернул за угол. Чудились людские голоса за спиной, чудилось: вот-вот появятся из тьмы ночные странники, столкнутся с ним лицом к лицу. Так и бродил он неприкаянной тенью, так и метался неудержимой стрелой в глухих лабиринтах улочек.

Наконец очутился он подле каменного особняка, старинного мрачного дома, и едва смог сдержать радостный крик, глаза его заблистали. Сквозь одно из высоких готических окон особняка пробивался мягкий, трепещущий лучик света. Свет лился сквозь легкую розовую шелковую штору и прыгал ярким бликом по стене дома напротив.

— Сомнений нет, здесь живет моя таинственная незнакомка, — прошептал юноша чуть слышно, ни на мгновение не упуская из виду узкое остроконечное окно, — она здесь. Она вошла в город через потайную дверь в крепостной стене у башни Святого Сатурия… Через потайную дверь она прошла и сюда… В дом, в котором какие-то люди проводят полночи, не сомкнув глаз… Не сомкнув глаз? Кто, кроме нее, отправляется в ночное странствие, возвращается затемно, чтобы провести остаток ночи в бдении?.. Никто, кроме нее! В этом доме только она и живет!

Юноша был твердо убежден, что он прав в своей догадке. Сонмы безумных и фантастичных порождений воспаленного воображения нахлынули на него. Остаток ночи, до самого рассвета, провел он под готическими высокими окнами, неотрывно следя за едва различимым лучиком света.

Пришел новый день. Тяжелые двери в арке, служившей входом в особняк, отворились, массивные несмазанные петли проскрежетали — резко, долго и сухо. Над аркой уже можно было различить высеченный в камне герб хозяина дома. На пороге появился слуга со связкой ключей в руке, протер глаза, зевнул во весь рот, обнажив ровный ряд огромных зубов. Его оскалу мог бы позавидовать и крокодил.

Едва завидев слугу, Манрике обратился к нему:

— Кто живет в этом доме? Как ее зовут? Откуда она? Зачем прибыла она в Сорию? Она замужем? Отвечай, ну же, отвечай, скотина! — так приветствовал наш герой бедного слугу, тряся его что было сил за руку и за плечо.

Тот от неожиданности лишился дара речи, наконец, придя в себя, срывающимся от удивления голосом ответил:

— В доме этом проживает почтенный сеньор дон Алонсо де Вальдекуэльос, главный егерь нашего короля, в жестокой битве с маврами получил он тяжелое ранение и прибыл в этот город, дабы поправить пошатнувшееся здоровье свое.

— А его дочь? — в нетерпении оборвал его юноша. — А его дочь? Или сестра? Или супруга? Или… кто она ему?

— Никого у него нет! Ни единой женщины.

— Никого нет? Быть того не может. А кто же тогда располагается вон там, в той комнате? Всю ночь напролет там горел светильник. Я заметил его свет.

— Там? Там спальня моего господина дона Алонсо. Он болен, потому не гасит лампы до рассвета.

Вспыхнул на мгновение лучик надежды и погас, оставив после себя лишь недоумение, порожденное в душе юноши словами верного слуги.

V