Чёртов палец

Лотта вспоминала, как недавно вместе с другими жителями Борго ходила встречать с поезда Сельму Лагерлёф. Местные школьники от вокзала до самого центра образовали шеренги вдоль дороги, приветствуя Сельму. Самые известные в городе люди, директор книжного издательства Сёдерстрём и ректор Аллардт, всюду сопровождали знаменитую писательницу. «Значит, женщина тоже может добиться успеха? — думала Лотта. — Настоящего, большого успеха? И даже получить премию Нобеля? А я? Могу ли я хотя бы приблизиться к такому успеху? — спрашивала она себя и тотчас вздыхала: — Нет, нужны новые наблюдения, впечатления, переживания — не это скучное, однообразное прозябание в узком постылом переулке, где всё, даже сам воздух, дремлет в вечном ленивом оцепенении! Нужна другая жизнь!»

«Впечатление будит чувство, — размышляла она, глядя через заиндевевшее окно на замерший под снегом мир, — чувство рождает мысль, мысль заставляет человека совершить поступок, а поступок приводит к славе… или к позору… Но ведь это и есть движение, жизнь… Без движения погибнет любой организм. Вот и душа погибнет от неподвижности, от смертельной скуки».

«Ну, если уж не получить Нобелевскую премию, то хотя бы полюбить хорошего человека!» — думала она в другой раз.

Она всё чаще вспоминала Петербург, в котором провела половину из своих двадцати лет. За годы учёбы в институте жизнь в Петербурге успела стать для неё более привычной, чем жизнь в маленьком Борго, еде прошло её детство. Тогда в Петербурге она была счастлива: в институте её окружали милые подруги, дома каждую субботу ждали любящие родители, жизнь вокруг кипела и была такой светлой, весёлой, полной неясных ожиданий. Думая о Петербурге, Лотта иногда доставала из шкатулки визитную карточку с золотым тиснением и, разглядывая её, предавалась смутным мечтам; она уже давно вытащила эту карточку из кожаного бювара матери и спрятала у себя в комнате…

3

Неизвестно, сколько ещё времени провела бы Лотта в грустных размышлениях о своей доле, в сомнениях насчёт собственного будущего, если бы судьба не вмешалась в её жизнь самым неожиданным и, увы, печальным образом. В одно из промозглых, болезненно бледных утр середины зимы, когда мороз сковал лютыми цепями всю округу и горожане отсиживались в своих жилищах в ожидании потепления, а из труб неистово валил дым, кое-где с искрами, угрожавшими поджечь соседние дома, госпожа Янсон не позвала, против обыкновения, дочь к завтраку. Оторвавшись от холста, Лотта спустилась в кухню, чтобы утолить нараставшее чувство голода, но матери там не оказалось. Решив, что она пошла в лавку и задержалась, Лотта принялась хлопотать в кухне сама. Но мать всё не появлялась, и тогда, позавтракав, Лотта заглянула к ней в комнату госпожа Янсон лежала в постели без признаков жизни.

Несколько дней после внезапной кончины матери Лотта пребывала в тяжёлом, полуобморочном состоянии. Смерть второго родителя, сделав её сиротой и лишив естественной и необходимой опоры в жизни, глубоко её потрясла. И если бы не госпожа Нюберг и аптекарша, она не знала бы, как справиться со свалившимся на неё горем, похоронами и прочими безрадостными обязанностями…

То, на что Лотта никак не могла решиться ранее, представлялось ей теперь единственным выходом и уже не подвергалось сомнениям. Прожить, занимаясь только любимым делом — рисованием, живописью, — было невозможно. Необходимо было наниматься на службу, и Лотта начала собираться в Петербург. Она навела порядок в своей комнате и во всём доме акварели, холсты, подрамники, книги, дневники — всё было аккуратно сложено, убрано, заперто. Несколько самых дорогих ей картин она уложила в чемодан, визитную карточку Навроцкого спрятала в ридикюль и, закончив приготовления, купив загодя билет, отправилась на вокзал…

Глава одиннадцатая

1

Приезд в Петербург и радовал, и пугал Лотту. Как-то сложится здесь её жизнь? Оказалось, что снимать квартиру ей, не поступившей ещё на службу, было слишком накладно. Поэтому она поселилась в небольшой комнате, которую ей едала бездетная мещанская пара в своей квартире на пятом, мансардном, этаже. За комнату нужно было платить пятнадцать рублей в месяц. Окна комнаты выходили в тесный, почти круглые сутки лишённый солнечного света двор-колодец. Но зато в дом было проведено электричество и внизу, в конторе, имелся телефон, которым могли пользоваться все жильцы. Был в доме и лифт, однако Лотта решила, что ей будет сподручнее подниматься к себе в комнату по чёрной лестнице, чтобы не проходить через квартиру хозяев.