Чёртов палец

Несколько дней она бродила по гранитным невским набережным, наблюдая оживлённое движение вокруг. Здесь вдоль берегов реки прогуливались петербуржцы, прищуриваясь и подставляя лица неяркому зимнему солнцу. Здесь же, у набережных, зимовали пароходики и баржи. На палубах шёл ремонт, и в надежде закончить его к открытию летней навигации суетились рабочие и матросы. Рыбные садки, как и летом, бойко торговали живой рыбой, её подвозили на санях прямо по Неве. Вдоль ледяных переходов и переездов через реку шли пешком и ехали в санных экипажах люди. По проложенной на льду узкоколейке сновал электрический трамвайчик, за пять копеек перевозивший желающих от Дворцовой набережной до Зоологического сада. С трамвайчиком конкурировали зимние петербургские «рикши». Проворно отталкиваясь коньками от ледяной дорожки, они толкали перед собой поставленные на полозья кресла, в которых сидели укутанные в шубы пассажиры. Эта бьющая ключом наперекор зимней стуже жизнь, эта вечная суета большого города с его стуками, скрипами, звоном ободряюще действовали на Лотту, вселяли в неё надежду. Да и солнце светило уже веселее: весна была не за горами. Душу Лотты переполняло новое, незнакомое ей прежде чувство свободы. Она строила планы, мечтала, и всё казалось ей сбыточным и возможным.

2

Накануне масленицы в кафе «Рейтер», на Невском проспекте, пятьдесят, сидел Феликс Николаевич Навроцкий. Он пришёл немного раньше назначенного часа и, сделав заказ, вытащил из конверта полученное им письмо, чтобы прочесть его ещё раз. Письмо было написано ровным почерком на правильном русском языке, но необычное написание некоторых букв выдавало в авторе человека, познававшего в детстве грамоту по латинскому алфавиту.

«Ваше сиятельство уважаемый князь Феликс Николаевич! — читал Навроцкий. — Я не знаю, помните ли Вы меня, ведь со дня нашей с Вами встречи прошло уже довольно много времени. Надеюсь, Вы не осудите меня за то, что я осмелилась обратиться к Вам и напомнить о любезном Вашем предложении помощи и содействия. Сделать это меня побудила крайняя необходимость. Телефонировать не решилась. Буду ждать Вас в кафе «Рейтер» в воскресенье в два часа. Шарлотта Янсон».

Навроцкий пил кофе со сливочной пенкой и перебирал в голове события последнего лета, успевшие уже потускнеть в его памяти. Но образ юной особы, встреченной им сначала на озере в глухом лесу, а затем в кофейне тихого финляндского городка, встал перед ним так живо, как будто всё это случилось с ним только вчера. Он с удивлением обнаруживал в себе волнение перед встречей с этой девушкой, и внезапный интерес к ней, остановивший его в роковую минуту, казался ему, лишённому предрассудков и суеверий, вмешательством какой-то мистической силы. Её письмо, оставленное камердинером на столе и замеченное Навроцким в самое последнее мгновение, так и не позволило ему подвергнуть судьбу страшному испытанию. Или это письмо и было самой судьбой, вторгающейся в жизнь человека со свойственным ей своенравием, смешивая его честолюбивые или малодушные планы, безжалостно смеясь над ничтожными желаниями и даже страданиями? Или было оно соломинкой, за которую ухватилось его естество, противившееся совершаемому над ним насилию? Так или иначе, на его письменном столе так и остался лежать заряженный единственным патроном «Веблен».

Вскоре к столику подошла скромно, но очень изящно одетая девушка. Её зимняя шапочка с аккуратно убранной под неё косой, воротник пальто и обшлага рукавов, сделанные из одного и того же недорогого меха, хорошо смотрелись и выдавали в ней строгий вкус. Навроцкий удивился, что она так легко узнала его. Он помог ей скинуть пальто и предложил сесть напротив. В первую минуту её появления ему трудно было признать в ней ту юную Лотту, с которой он познакомился в Борго. Отчасти причиной этому была её зимняя одежда, отчасти — время, несколько затуманившее образ светловолосой художницы, а отчасти и быстрое взросление, свойственное её возрасту и превратившее робкую, легко вспыхивавшую румянцем барышню в красивую молодую даму.

— Извините, что побеспокоила вас, — сказала Лотта, присаживаясь. — Я рассчитывала на помощь одной знакомой, но незадолго до моего приезда она уехала из Петербурга.

— Не стоит извиняться. Я сделаю всё, что в моих силах, как и обещал…

— Я думала, что вы не придёте. Прошло много времени… Наше знакомство было таким случайным…

— Я прекрасно помню нашу встречу, — возразил Навроцкий. — К тому же не даю обещаний, если не могу их выполнить.

— Недавно умерла моя мама. Это случилось так внезапно… Кажется, она даже не болела ничем серьёзным… После её смерти я осталась совсем одна и не знала, что делать. В её бюваре я нашла вашу визитную карточку и вспомнила о вашем любезном предложении. Я всё взвесила и решила ехать в Петербург, другого выхода из положения я просто не видела.

— Мы обязательно что-нибудь придумаем, — поспешил уверить её Навроцкий.