Чёртов палец

— Да, замечательно… Красиво и просто… Признаюсь, и у меня душа не лежит к декадентам. Однако у Бальмонта тоже есть простое:

Чуть бледнеют янтари
Нежно-палевой зари;
Всюду ласковая тишь;
Спят купавы, спит камыш.

Задремавшая река

Отражает облака;
Тихий, бледный свет небес;
Тихий, тёмный, сонный лес

В этом царстве тишины

Веют сладостные сны;
Дышит ночь, сменяя день;
Медлит гаснущая тень.

В эти воды с вышины

Смотрит бледный свет луны;
Звезды тихий свет струят;
Очи ангелов глядят.

— Браво! — похлопала в ладоши Лотта. — Кажется, это стихотворение из хрестоматии Шалыгина?

— Возможно.

— Это совсем как у нас в Осиной роще по вечерам: и бледный свет луны, и звёзды… Вот только ангелов не видно.

— Ну почему же не видно ангелов? — улыбнулся Навроцкий. — Один из них сидит в эту минуту передо мной.

— Я вовсе не ангел… Если уж сравнивать меня с кем-нибудь крылатым, я… бледный, беззащитный мотылёк…

— Вы недооцениваете себя. Впрочем, мы увлеклись поэзией, а наш обед стынет.

Они выпили ещё вина и молча закончили обед.

— А славно мы сегодня проехались верхом, — сказал Навроцкий, раскуривая сигарку.

— Да, хорошо… И не только проехались, но и пофилософствовали у камня.

— Вот какова страна Россия! Здесь философы на дороге валяются.

Лотта взглянула на князя с лёгким упрёком.

— Гм… Прошу прощения… Шутка, пожалуй, и впрямь неудачная.

Лотта улыбнулась.

— А как вы смотрите на то, чтобы нам съездить на недельку на вашу родину? — спросил Навроцкий. — Там на дядюшкиной даче превосходная рыбалка и очень тихо.

— О, это было бы прекрасно! — обрадовалась Лотта. — Я сама хотела вам это предложить, но не решалась.

— Кстати, как вы распорядились домом вашей матушки? — полюбопытствовал Навроцкий.

— Дом этот совсем маленький и давно нуждается в ремонте, но одна наша знакомая, аптекарша, недавно сдала его и высылает мне деньги за аренду.

— Чудесно. Так едем?

— Едем.

— Завтра?

— Хоть сейчас.

— Отлично. Тогда собирайте ваши вещи и едем.

— Сейчас?

— Да.

— Вы шутите?

— Нет.

— Но я пошутила, сегодня уже поздно. Лучше ехать завтра утром.

— Что ж, решено: завтра утром после завтрака!

Глава семнадцатая

1

Не успели Навроцкий и Лотта позавтракать и покинуть столовую, чтобы начать собираться в дорогу, как за окном послышался стук мотора. Навроцкий отдёрнул занавеску и увидел автомобиль, от которого к калитке направлялся неизвестный господин. Вскоре голос незнакомца долетел со двора:

— Князь дома? Передайте ему, что его желает видеть Маевский.

— Ага, — отвечала Маша.

Не дожидаясь её появления, Навроцкий вышел на крыльцо и действительно увидел перед собой Маевского. Произошедшая в поручике перемена поразила его. Ещё недавно пышущий здоровьем блестящий молодой человек, красавчик и франт, превратился в урода. Лицо его было испорчено шрамами. Прежнее лёгкое прихрамывание сменилось сильной хромотой, справляться с которой ему помогала трость. Вместо привычного кителя на нём был светлый штатский пиджак. Весь облик поручика говорил Навроцкому, что перед ним стоит несчастный человек. Он пригласил гостя к себе и предложил ему сигару. Маевский охотно её раскурил.

— Как видите, мне немного не повезло, — сказал он, сделав движение рукой в направлении лица.

— Я слышал, что вы попали в аварию под Варшавой.

— Да. И угробил мой гоночный автомобиль. Пришлось его выбросить.

— Однако вам очень повезло в том смысле, что вы сами остались живы.

— Да, вот остался… Слава богу… Только вот это… — Он дотронулся пальцем до своего изуродованного лица. — Вы, вероятно, слышали истории, которые обо мне рассказывают?

— Кое-что слышал…

— Не верьте. Половину перевирают…

Маевский затянулся, выпустил клуб дыма и, поднявшись со стула, заходил по комнате. Он заметно нервничал, сигара как-то не вязалась с его взвинченным видом, но табачный дым, похоже, успокаивал его.

— А приехал я к вам по делу… — сказал он, шагая взад и вперед от окна к двери и попыхивая сигаркой на манер папиросы.

— Да, кстати… — перебил его Навроцкий. — Как складывается у нас ситуация с железной дорогой?

Поручик резко повернулся на каблуках.

— За этим я к вам и приехал, князь. Делайте со мной что хотите, но деньгам вашим — труба. И я обманут точно так же, как вы. Обмануты мы оба, а виноват во всём, разумеется, я один. Я доверился этим людям и впутал в это дело вас Не могу себе простить…

Рука Маевского задрожала, дымок от сигарки стал сбиваться в рваные комочки. Навроцкий хмуро молчал. Он уже давно ожидал услышать от поручика что-нибудь в этом роде.