Чертова дюжина. 13 новых страшных историй. 2021

Они проходят под натянутой между столбов надписью «Здравствуй, XXI век!», задержавшейся уже почти на два года. Идут вдоль длиннющего забора, сплошняком обклеенного объявлениями. Среди обычных «Продам!», «Куплю!», «Сдам!», «Работа!», попадаются забавные, например, накарябанная от руки записка «Преют для жывотных. Адрес Борская 17. Телифо» – а дальше оборвано. Или страшное, висящее уже несколько месяцев «Пропал ребенок! Мария Баранова, одиннадцать лет. Ушла в школу и не вернулась. Была одета в розовую куртку и шапку, резиновые сапоги с рисунком. Особые приметы:… Любая информация… Вознаграждение…» Неужели он так и не узнает, что это за приют, найдется ли девочка, неужели больше не увидит этого забора и дурацкой надписи между столбами? Удивительно, больше всего обидно из-за таких мелочей. И, конечно же, жалко маму с бабушкой.

* * *

Дом они видят сразу, едва только вывернув из-за угла цветочного магазина. Деревянный старый дом, такие сейчас массово сносят ближе к центру города, чтобы поставить на их месте очередную многоэтажку. А здесь на окраине их не трогают, но только пока. Впрочем, этот сильно отличается от большинства двухэтажных гнилушек, его, скорее всего, пожалеют. Розово-желтый, обнесенный высоким забором, по которому среди цветочных узоров пляшут расписные птицы, он кажется пряничным домиком, вывалившимся из полузабытой сказки посреди заснеженной улицы паршивого городка.

Конфетный Король отпирает закрытые на здоровенный амбарный замок ворота, и гости проходят во дворик. Здесь ничего особенного: какие-то тюки, коробки, накрытые мешковиной, малиновая «Волга». И несколько пустых клеток виднеются с той стороны дома. Валька хочет спросить у толстяка, для чего эти клетки, но видит рядом с расписанной под хохлому входной дверью табличку: «ул. Борская д. 17». Все встает на свои места. Оказывается, они еще и питомник держат, как только отец успевает? Потому, должно быть, его и не видел никто – все время занят. То одним, то другим. Странно только, что в клетках нет собак, да и вообще, как-то здесь тихо, словно захлопнувшиеся позади ворота отрезали их от реальности, от шума машин, шелеста ветра. Валька неосознанно теребит в кармане «Магну». Значит все не так уж плохо на сегодняшний…

Скрип двери приводит его в чувство. Конфетный Король топчется на пороге, отряхивает с шапки и плеч сахарную пудру снега. Неловко скидывает полушубок, уходит, копошится где-то внутри, затем возвращается и говорит:

– Домой нельзя, тут стойте. Сейчас схожу. Принесу подарочки.

«Подарочки» он произносит так нежно, что Валька едва удерживается от смеха. Митяй же настроен серьезно.

– Не, слышь, так дела не делаются. Ну-ка, пусти!

– Нет-нет-нет, – мотает головой, словно заводная игрушка, толстяк. – Нельзя, папа будет ругаться.

Валька придерживает готового уже сорваться Митяя, осторожно подходит ближе к готовому в любой момент захлопнуть дверь дурачку и говорит как можно мягче:

– Послушай… Папы же сейчас нет дома?

– Ну, нет.

– Можно, пожалуйста, мы зайдем ненадолго? Он не узнает.

– Узнает, – с сомнением в голосе тянет он, но Валька чует слабину и продолжает давить.

– Да точно тебе говорю, не узнает. Тут ужасно холодно, пусти погреться. Тем более, друг мой без шапки. Заболеет еще, родные ругаться будут.

– Ладно, – сдается толстяк после непродолжительной борьбы.

* * *

Внутри ощущение нереальности лишь усиливается. Разноцветные, изрисованные безглазыми тощими монстрами стены, пол, потолок. Видимо, над забором и дверью трудился отец, отдав на откуп сыну внутренности дома. Всюду стопки книг. Жюль Верн, Андерсен, Конан Дойл. Математика за первый класс, былины. Пахнет печеньем, корицей, яблоками. Рот наполняет слюна. Валька уже не помнит, зачем он пришел, ему хочется только одного: есть.

Митяй больно пихает локтем под ребра, и говорит Конфетному Королю:

– Слышь, где у тебя тут поссать можно?

– А?

– Да, точно, мой друг в туалет хочет, – спохватывается Валька. – Где он у вас?

– А-а. Там, в коридоре. Слева. У лестницы в подвал.

– Угу, – кивает Митяй и вразвалочку удаляется по указанному направлению. Теперь дело за Валькой.

Он натягивает самую дружелюбную улыбку, на какую только способен, и как бы невзначай интересуется:

– А ты марки не собираешь, часом? Чем вообще увлекаешься?

Немного смутившись, Конфетный Король шепчет:

– Пуговицы.

– Что?

– Пуговицы собираю.

– Ух, здорово! Вполне достойно, чего ты. Некоторые, вон, пивные крышки коллекционируют вообще. Так что все в порядке.

Валька замолкает. Некоторое время они стоят в тишине. Но это не простая тишина. Конфетный Король переминается с ноги на ногу, пыхтит, принимается вдруг грызть ногти и всячески демонстрирует, что очень хочет продолжить разговор. Помариновав его, Валька проявляет великодушие:

– А что, может, покажешь свою коллекцию?

– Конечно! Пошли ко мне!

– Айда, – вполне искренне улыбается Валька.

В комнате, среди изрисованных кривоватыми волнами стен, и свисающих с потолка кожаных ремешков, они садятся на пол, и Конфетный Король берет в руки небольшую деревянную шкатулку. Он держит ее бережно, словно мать – своего младенца.