Чертова гора

До утра еще далеко. Я строго прикрикнул на него, но Шеф все равно продолжал рычать. Поднявшись с армейской раскладушки, что служила мне здесь постелью, я увидел, что из соседней комнаты выбивается слабое красноватое сияние. Поначалу мне показалось, что это пожар, но потом понял, что цвет странного сияния ничем не напоминает зарево от огня. Тогда, взяв пистолет, я шагнул в соседнюю комнату, в душе готовясь даже сам не знаю к чему. Здесь я остановился, и изумлению моему не было предела. Красноватое сияние исходило от проекта моего будущего строительства!

На нем появилась еще одна комната, начерченная на чертеже тонкой светящейся линией! И эта новая комната была круглой, точь в точь как кива скальных жителей!

Майк Раглан отложил дневник и взглянул в окно, на порхающие за стеклом снежинки. А на снегу были все еще четко видны следы недавнего визитера, ведущие от дома к шоссе, так что по крайней мере это был не сон.

Кофе остыл. Тогда Майк выплеснул холодный кофе в раковину, а затем поставил чашку под горячую воду, чтобы стекло снова прогрелось. Он любил горячий кофе, а в нагретой чашке он остывал не так быстро. Налив себе еще кофе, он вернулся на прежнее место у стола.

И не удивительно, что Эрик обратился именно к нему! Вот только все дело в том, что, по крайней мере на данный момент, самому Майку Раглану порядком надоело распутывать таинственные головоломки. Теперь он хотел просто пожить для себя, в мире и покое, чтобы было время для раздумий и занятий науками, чтобы можно было наконец поразмыслить над кое чем из того, что ему удалось познать, или так ему по крайней мере казалось.

Он остался круглым сиротой в двенадцать лет. В тот злополучный день его родители, решив заправить машину, остановились на бензоколонке, на которую по стечению обстоятельств как раз в это же время было совершено нападение, и они погибли в перестрелке, так и не успев понять, что происходит. Следующие два года он прожил на ранчо, помогая управляться с хозяйством, много времени уделяя поездкам верхом и охоте. Но тут семья, в которой он жил, распалась, супруги развелись, и еще год он занимался тем, что был помощником фокусника, дававшего представления на окружных ярмарках. Потом он сам открыл тир в парке атракционов. Работая на ранчо, он научился неплохо стрелять и был незаурядным стрелком, но в тире он сумел еще больше отточить свои умения, доведя их до совершенства.

По окончании сезона в парке, он на несколько месяцев остался не у дел. Тогда зачастую жить приходилось впроголодь, а те немногие случайные работы, что ему удавалось подыскать, отнимали последние силы.

С приходом весны он снова вернулся на ярмарку, в одиночку управляясь в своем тире. Пару раз, когда по причине сильного подпития сам фокусник был не в состоянии появиться на сцене, Майк показывал фокусы вместо него. Фокусник был ливанцем, и, общаясь с ним, Майк научился немного говорить по-арабски. В шестнадцать лет у него была уже самая настоящая, серьезная работа, как у взрослого, за которую с него и спрашивали как со взрослого. В то время он всем говорил, что ему двадцать четыре года.

Прекрасно сознавая, что связывать будущее с ярмарочным балаганом было бы по крайней мере глупо, он стал целеустремленно расширять свой круг деловых знакомств на местном уровне. Результатом этих исканий стала работа в местной ежедневной газете, где ему платили даже немного больше того, чтобы просто хватало на комнату и еду, к тому же он еще подрабатывал в типографии, а там платили сдельно. На протяжении следующих семи месяцев ему приходилось подметать полы, отвечать на телефонные звонки, разносить заказы и делать все, что от него могло потребоваться по работе. В свободное же время он увлекся чтением.

Он зачастил в городскую библиотеку, а время от времени наведывался и в магазинчик, торговавший подержанными книгами, стремясь восполнить пробел в знаниях. К концу третьего месяца он уже иногда писал кое-что для газеты и даже продал несколько удачно составленных рекламных объявлений. А к концу пятого месяца его ждало небольшое повышение по службе.

Тогда времени на светсткую жизнь почти не оставалось. Поговорить он мог разве что с офицантками в тех закусочных, где ему приходилось обедать, со своим начальником да еще с печатником, управлявшимся с печатными машинами в типографии.

Потом у Майка появился новый знакомый, который не имел никакого отношения к его работе, и им стал бывший миссионер, который теперь проводил в местном колледже занятия по изучению Библии. Профессор прожил некоторое время в Дамаске и знал арабский. Они часто разговаривали по-арабски между собой, и уже вскоре Майкл мог довольно прилично говорить на этом языке. Несколько раз он приходил в колледж, на те уроки, что проводил там его друг, благодаря которым, наряду с познанием Библии, он узнал и о Святых Землях.