Чертова погремушка

Костя состроил зверскую гримасу, но спорить не стал.
Я вытащила из рюкзака котелок, зачерпнула воды из озера, пристроила его между двумя камнями и развела костерок. Все напоминало обычный поход. Только вот хватать камеру и запечатлевать виды немыслимой красоты почему-то не тянуло. Да и вообще на душе было тяжело.
Пока грелась вода, я решила обследовать бывшую базу картографов – вдруг что интересное найдется. Странное дело, домишкам этим не было и сорока лет, а выглядели они так, словно простояли тут века полтора, не меньше. Впрочем, чему удивляться. Ставили-то их на сезон, максимум два. Суровые морозы, снег, дожди. В маленький домик – судя по всему, это была та самая баня, в которой зимовал дядя Паша, – я даже заходить не рискнула, настолько он был ветхий.
Дверь второго домика была заколочена двумя трухлявыми досками с торчащими из них ржавыми гвоздями. Я осторожно отодрала их, опасаясь, что от сильного рывка дом рухнет, и позвала Костю. Ступая на цыпочки, мы зашли вовнутрь.
Запах плесени, пыль и паутина. Пусто. Деревянные нары, грубо оструганный стол, лавка, на столе коробок спичек в стеклянной банке с крышкой, окаменевшая соль в солонке, две алюминиевые миски, ржавый нож. И какой-то непонятный бурый комок. Бывший хлеб? Я слышала, что в тайге на заимках и в охотничьих избушках всегда оставляют что-то для заблудившихся. Но сюда, похоже, никто не заходил с тех пор, как дядина экспедиция окончила работу. Если и была у меня мысль переночевать в доме, то, осмотрев его, я решила, что лучше буду спать в палатке. Уж больно в нем было тоскливо и неуютно.
Вода в котелке закипела, мы залили кипятком лапшу в стаканах, заварили чай, нарезали колбасу и открыли банку тушенки. Костя ел жадно и торопливо – ему не терпелось поскорее пойти на поиски родника. А мне и хотелось есть, но кусок упорно не лез в горло, и я вяло ковырялась ложкой в своем стакане. Словно оттягивала момент поисков. Наверно, именно поэтому я сначала заставила Костю вымыть посуду и закопать мусор, хотя он и упирался.

– Ну, вперед! – завопил Костя, отряхивая лопату. Он выглядел, как молодая гончая перед охотой.

– Ладно, пошли, – кисло согласилась я. – Только где он, распадок этот?

Ничего похожего на овраг с ручейком вокруг не наблюдалось. Конечно, за сорок лет и родник мог пересохнуть, и русло ручья зарасти.

– Дядя Паша писал, что ручей тек прямо здесь, за баней, оттуда воду набирали, – бормотал себе под нос Костя, нарезая вокруг нее круги. – А тут даже следов нет.

Я пошла к берегу озера и принялась внимательно разглядывать очертания его кромки. Минут через десять я наткнулась на едва заметную вымоину.

– Смотри, – подозвала я Костю. – Вот здесь, похоже, ручей впадал в озеро.

Присмотревшись, мы увидели пересохшее русло, почти слившееся с каменистой почвой. Русло привело нас к бане и исчезло.

– С чего и начали, – сплюнул Костя.

– Не скули. Ручей, я так понимаю, тек по склону.

– А склон весь зарос кустами колючими. Будем продираться?

– Можем и не продираться, – пожала плечами я. – Тебе надо, не мне.