Чертовку вызывали?

Вероятно, я подхватила от Ублюдка неизлечимую форму опасного безумия с навязчивым желанием самоустраниться, потому что вместо того, чтобы сидеть мышкой и ждать появления преподавателей, я припомнила один из уроков Неда Хантера, а именно: «бей на опережение», и схватила валяющийся на полу поднос.

Если бы ответила заклинанием, эти куры моментально потащили бы меня в учебную часть разбираться, а так: «Ой, простите, господин ректор. Он просто выскользнул из моих рук! Кто ж знал, что так неудачно».

Вжи-ик! – воинственно просвистел поднос.

– И-и-и! – заголосила одна из девиц, хватаясь за лоб, где уже наливался кровью неглубокий порез.

– Бей этих гадин, Мэг!

Таша засела рядом и подавала снаряды. Джек решительно отползал в сторону. Видать, посчитал, что настоящему мужику не пристало вмешиваться в бабские разборки.

Ну как говорится, хороший друг познается в драке!

Кто-то из кур применил заклинание левитации, подняв и отбросив наше хлипкое убежище. Таша в ответ кинула сложной формулой проклятья, я не стала размениваться на магию и по-простецки швырнула в фан-клуб баночку с перцем.

Полузаконное в стенах академии проклятье развеялось о щит, а вот с перцовым облаком дамочки ничего сделать не успели. Подозреваю, что просто не разглядели его из-за наращенных ресниц.

– У-у-ы-ы-а!!! – теперь девицы голосили слаженным немузыкальным хором, как детский хор на распевке.

– Дра-ка! Дра-ка! – скандировала общественность.

В пылу сражения наши с блондинкой взгляды встретились. И вот понятия не имею, чем конкретно я ей так сильно успела насолить, но это что-то оказалось глубоко личным. Настолько личным, что соперница вскинула руки и ударила всерьез. Без оглядки на выговор от преподавателей и правила академии. В конце концов, знание студенческих правил не освобождает от соблазна их нарушить.

Крохотная и с виду безобидная искра с золотым ореолом быстрым шмелем кинулась ко мне. «Падай, ну падай же!» – бился в панике здравый смысл, но я почему-то не могла пошевелить и пальцем, завороженно глядя на пущенное в меня заклятье.

– Мэг! – словно сквозь вату прорвался крик Таши, а потом чья-то сильная руку прижала к себе и выставила щит.

Искорка взорвалась о невидимую преграду, обдав жаром, и только тут накатил страх. Меня затрясло и слегка замутило. Колени стали мягкими и подогнулись. Не поддержи неизвестный, я бы с позором рухнула на пол.

С запозданием поняла, что большая часть студентов кучковалась по сторонам зала. Кто-то отгородился щитами, кто-то столами. И когда только успели?!

От входа бежали сразу трое преподавателей, группа старшекурсников помогала рыдающим девицам из команды поддержки. Таша сидела на полу, украшенная ошметками салата, и с восторгом человека, наблюдающего пикантную сцену, таращилась на… Да на меня, собственно, и таращилась.

Заподозрив неладное, я медленно повернулась, глянула назад и захотела сдохнуть.

– Ты в порядке? – спросил встревоженный Коул.

Все черти ада! Это ж надо было так встрять.

Глава 10. Обратная сторона популярности

Главным орудием Коула был его взгляд. Судите сами…

Зырк!

Голосящие девицы затыкаются и даже всхлипывать стараются как будто шепотом.

Зырк!

Группа сочувствующих, что еще миг назад возмущенно ахала, охала и грозилась сдать меня на опыты некромантам, осекается на полуслове.

Зырк!

Русоволосая кура, сумевшая в процессе заварушки споткнуться на листе салата и загреметь с пафоса десятисантиметровых каблуков на приземленный кафель, перестает изображать перелом, заламывать руки и даже кое-как встает.

Зырк!

И студенты, присутствовавшие при потасовке, вспоминают о неотложных делах и, точно река, устремляются на выход.

– Идем.

Тяжелая рука перемещается с моей талии и сжимает ладонь. Причем настолько буднично, словно делала это сотни раз до этого.

И снова этот самый магический «зырк», которому невозможно сопротивляться, и вот мы уже в приемной проректора по учебной части.

– Мымра крашеная, – шипит блондинка, прижимая к виску наколдованный лекарями пузырь со льдом.

– Храм для глистов, – парирую в ответ и озираюсь по сторонам.

Два шкафа для бумаг, дипломов и непонятных, явно подаренных, безделушек и статуэток. Громоздкий стол с недовольной секретаршей, выглядывающей из-за стопок бумаг. Пяток стульев с оборванной нервничающими студентами обшивкой. Чахлый кактус на подоконнике пыльного окошка.

Мы с блондинкой сидели в приемной, ожидая своей участи.

Десять минут назад нас допросили. Вы бы слышали, каким соловьем заливалась эта блондинистая тварь из фан-клуба. Как она трясла подписанным уведомлением о бойкоте. Как оскорблялась, рассказывая о моих «проступках».

Когда аргументы закончились, началось время театра.

– Господин проректор, – рыдала эта актриса, – Мэг Фридом насмехается над единственным, что объединяет Парящие острова. Над сутью слова «спорт», над самой составляющей единства… Мы должны были остановить это!

Божечки, сколько пафоса!

Блондинка еще несколько минут трагически заламывала руки, напоказ рыдала и взывала к справедливости.

Нормально, да?